Трансформация категорического императива И. Канта в трудах Дж. Ролза

Принципы справедливости Дж. Ролза как аналоги категорического императива И. Канта

Категорический императив трансформировался в трудах американского политического и морального философа Дж. Ролза. Детально описывая концепцию справедливости как честности, Дж. Ролз предлагал её кантианскую интерпретацию, отправной точкой для которой является понятие автономии. Аналогом кантовской автономии Дж. Ролз видел своё понятие "завесы незнания": как автономность морального выбора позволяет субъекту принимать нравственные решения, опираясь исключительно на собственный разум, так и "покров неведения" делает возможным рациональное решение нравственных затруднений посредством восприятия моральных принципов "в виде законов царства целей" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 224. "Занавес неведения" предполагает отсутствие у субъекта культурной обусловленности, желания соответствовать социальным ожиданием и всему остальному, что относится к гетерономии, потому действия индивида в данной ситуации могут быть только автономными. Таковы и принципы справедливости - именно их, по мнению Дж. Ролза, люди выберут в обстоятельствах равенства, свободы и независимости. "Принципы справедливости также являются аналогами категорических императивов, так как под категорическим императивом Кант понимает некоторый принцип поведения, который относится к человеку в силу его природы свободного и равного рационального существа" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 225. Также, как и категорический императив И. Канта, принципы справедливости Дж. Ролза, предполагают долженствование: тот, кто берётся их исполнять, принимает на себя обязательства, связанные с самоограничением (как и для И. Канта, для Дж. Ролза такое долженствование как раз-таки делает человека самозаконным и свободным). Они, как и категорический императив, не зависят от текущих целей и задач, однако, это отсутствие цели не перечёркивает потребности (в рамках принципов справедливости) неких первичных благ, стремление к которым рационально и безотносительно ко всем прочим желаниям. Такая ориентация (пускай даже на "первичные") блага для И. Канта уже перевела бы императив в разряд гипотетического, но сам Дж. Ролз писал: "конечно, в некоторых аспектах я разошёлся с Кантом" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 228. Вслед за Г. Сиджвиком, Дж. Ролз указывал на ещё один недостаток категорического императива, который он относил к проблеме "проявления" (expression): заключается этот недостаток в том, что в логику кантовского морального закона вписывается как максима праведника, так и максима негодяя, по мнению этого негодяя вполне способная стать основой всеобщего законодательства (и тот, и другой выбор свободен и логически непротиворечив). Хотя такая претензия Дж. Ролза может быть отнесена только к первой формуле категорического императива ("поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом" Кант И. Основы метафизики нравственности.С. 83), её невозможно предъявить ко второй формуле ("поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своём лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству" Кант И. Основы метафизики нравственности.С. 90).

У И. Канта вся этика, включая категорический императив, находится в мире ноуменального (это отмечал А.А. Гусейнов и многие другие). По Дж. Ролзу, следование моральным принципам должно осуществляться и в мире ноуменов, и в мире феноменов. "Завеса незнания" Дж. Ролза схожа с "царством целей" И. Канта, но И. Кант употребляет оборот "если бы" ("Такое царство целей на самом деле осуществлялось бы благодаря максимам, правило которых предписывается всем разумным существам категорическим императивом, в том случае, если бы следование им было всеобщим" Кант И. Основы метафизики нравственности.С. 98), у Дж. Ролза принципы справедливости, принятые под "завесой незнания" должны перейти в реальную жизнь (правда, у Дж. Ролза не очень чётко расписано каким именно образом, в этом будет заключатся одна из претензий к нему Ю. Хабермаса). Дж. Ролз постулировал необходимость явленности идеи и в плоскости восприятия и видимой оценки, то есть он выводил моральные законы в эмпирический мир. Кроме того, Дж. Ролз предлагал своеобразное расширение принципа того, что все свободны и рациональны: поскольку как ноумены все люди приходят к одному решению, следовательно, они же должны приходить к одному решению и в качестве явленных сущностей - феноменов - то есть в наблюдаемой практической действительности, а это возможно за счёт коллективного выбора. И этот коллективный выбор, ввиду его единообразности, ничуть не угнетает выбор индивидуальный. Ещё одно важное, связанное с предыдущим, расхождение Дж. Ролза с И. Кантом заключается в том, что деятельные моральные субъекты Дж. Ролза "знают, что они подвержены обстоятельствам человеческой жизни" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 228. В своей "Теории справедливости" Дж. Ролз не раз подчёркивал, что его принципы справедливости обращены к людям, для которых ограничения обстоятельствами наличной действительности естественны (надуманно и искусственно было бы их не замечать и/или отрицать). Таким образом, Дж. Ролз отказался от кантовского дуализма ноуменов и феноменов и, на его взгляд, решил проблему применимости категорических принципов морали. При этом он считал, что этими дополнениями он не отказывался от этики И. Канта (и категорического императива), напротив, задав новую форму великой моральной концепции, совмещающую теоретическое и эмпирическое толкования, сделал её более яркой и отчётливой.

Принципы справедливости - это объекты общественного договора, заключаемого под "занавесом неведения" (как в естественном состоянии), выбранные всеми участниками соглашения. Важно, что и общественный договор, и исходное положение незнания возможных будущих благ представляют собой мыслительный эксперимент. Принципы справедливости, выбранные в рамках общественного договора, ни в коем случае не исчерпывают его (общественный договор определяет и другие добродетели, не только справедливость). Такие принципы должны быть рациональными и публичными, так как они регулируют взаимоотношения сторон с разными интересами.

Дж. Ролз сравнивал свою теорию справедливости с интуитивизмом, перфекционизмом и утилитаризмом, показывая, что она качественно от них отличается. Рассматривая классический утилитаризм Г. Сиджвика и И. Бентама и экономический утилитаризм Ф. Эджуорта, он указывал на то, что справедливым в их концепциях полагается социум, общественные институты которого позволяют достичь наибольшей выгоды для всех членов этого общества, иными словами, на то, что утилитаристские параметры справедливого общества - количественны. Дж. Ролз писал, что с точки зрения обыденного здравого смысла, утилитаризм даже может восприниматься как самый рациональный метод достижения всеобщего блага: расчёт действий таким образом, что максимальное количество людей получается максимальное количество благ. Утилитаризм, нацеленный на благо, под правильными действиями понимает те, которые приводят к благу (как на индивидуальном, так и на общественном уровне). Иначе говоря, то, что правильно, в рамках утилитаризма ориентировано не на моральность, а на полезность (морально потому что полезно, но не наоборот). Такой подход распределяет блага в обществе только посредством максимизации: удовлетворено должно быть большинство, и если при всем довольном большинстве сохранится маргинальная группа недовольных - это, конечно, нехорошо, но не настолько, чтобы менять систему. Потому утилитаризмом никогда не обосновывают концепцию прав и свобод. Ведь "утилитаризм не принимает серьёзно различий между личностями" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 38.

Интересно частое обращение Дж. Ролза к понятию "здравый смысл" при описании утилитаризма. Сам Дж. Ролз не предлагал своей философской рефлексии над термином "здравый смысл", однако, по всему рассуждению создаётся впечатление, что понимал он его примерно также, как И. Кант, но с меньшей долей критики. Как отмечает Р.А. Мигуренко в своей статье "Здравый смысл как предмет философской рефлексии", И. Кант использовал понятие "здравого смысла" для обозначения обыденного рассудка, исправно работающего для повседневных действий, но непригодного для философского обоснования. "Здравый смысл" может лежать в основании максим для гипотетических императивов, но ни в коем случае не для императива категорического. Так, можно сказать, что ни И. Кант, ни Дж. Ролз не отрицали значения "здравого смысла" в сфере эмпирического, но считали его недостаточным для предельных умозрительных конструкций. Для сторонников прагматизма и утилитаризма достаточно нравственного поведения в эмпирическом мире, основой которого может служить здравый смысл, но для Дж. Ролза, также, как и для И. Канта, необходима безусловная нравственность, требуется "метафизика нравственности, тщательно очищенная от всего эмпирического" Кант И. Основы метафизики нравственности.С. 56, ведь "основу обязательности должно искать не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, а a priori исключительно в понятиях чистого разума" Кант И. Основы метафизики нравственности.С. 57.

Утилитаризм не отбрасывает права и свободы, просто отводит им куда меньшую роль, чем благу и полезность; деонтология и справедливость как честность, напротив, апеллируют не к благу, а к моральной правильности. Права, свободы, мораль, нравственность - всё это ценится в утилитаризме, но лишь потому, что это получается "выгодным" (выгодно быть нравственным). Кроме того, принципы полезности полагаются как некоторые рациональные калькуляции, которые мог бы осуществить независимый наблюдатель и распространить их на весь общественный организм (то, что Дж. Ролз демонстрировал как определённого рода слитность индивидуального и коллективного в утилитаризме), принципы справедливости выбираются разнородным обществом (коллективно), при знании возможностей положений, но незнании их распределения между индивидами (потому выбирается наилучшее при наихудшем положении). В исходном положении стороны не выберут принцип полезности, они примут два принципа справедливости. Итак, "справедливость как честность - это деонтологическая теория, которая либо не специфицирует благо независимо от правильности, либо не интерпретирует правильность как максимизацию блага" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 40.

Основной недостаток утилитаризма, по мнению Дж. Ролза, - то, что он действует только в мире феноменов, анализирует эмпирические факты и на результате такого анализа выстраивает парадигмы действий. Этика И. Канта, как уже было сказано, наоборот, находится в мире ноуменов, вне зависимости от воплощения в феноменальных (эмпирических) поступках. Дж. Ролз в своей концепции справедливости пытается объединить и высшие моральные принципы, и их реализацию с учётом последствий, явленных в наличной действительности. Таким образом, можно сказать, что (в большей или меньшей степени) он заимствует черты обеих теорий, которые принято считать конкурирующими.Р. Хэар писал: "Принято считать, что существуют две школы философии морали - кантианская и утилитаристская, и что их позиции диаметрально противоположны. Думать так - значит демонстрировать поверхностное знание обеих школ" Хэар Р. Как решать моральные вопросы рационально. // Мораль и рациональность.М. Институт философии РАН. 1995.С. 9-21.С. 18. Также и Н.Н. Витченко в своей статье "Практическая философия И. Канта: дихотомия "эпистемологическое-социальное" отмечает, что, по его мнению, категорический императив И. Канта вполне согласуется с классическим утилитаризмом, особенно с теорией Дж.С. Милля, постулирующей всеобщий принцип, адресованный всем и ориентированный на благополучие каждого.

На первое место в понятии "справедливость" Дж. Ролз выводил такую доминанту как честность и определял справедливость, прежде всего, через честность Используемое Дж. Ролзом слово "fair" может быть переведено как "честный", "справедливый", "беспристрастный". . Дж. Ролз рассматривал справедливость, относящуюся к практикам (структурно оформленным совокупностям действий, предполагающим определённую иерархию субъектов, их осуществляющих, и объектов, их воспринимающих). К практикам относятся ритуалы, судебные процессы, игры, акты купли-продажи и так далее. Дж. Ролз оставлял в стороне справедливость как персональную характеристику, разумеется, признавая существование её и в таком качестве. И хотя практики сами по себе уже предполагают учёт социальных ролей тех, кто в них участвует, тем не менее, справедливость (равным образом, как и её отсутствие) может значительным образом повлиять на их положение: помочь утвердить авторитет, позволить его потерять, предоставить возможность усилить своё влияние или оставить субъекта в роли только лишь подчинённого.

Дж. Ролз пытался выделить содержание понятия справедливости, не замещая её такими концептами как, например, свобода или равенство. Подобные отождествления он называл распространённой ошибкой, обозначая существование не несправедливого неравенства (не то, чтобы справедливого, но и не несправедливого; объяснимого и логически непротиворечащего современной ему ситуации). Справедливость есть в некотором роде инструмент гармонизации происходящих процессов; то, что в пределах практики упорядочивает хаос и устраняет необоснованные требования, приводя тем самым к согласию лиц (и физических, и юридических) совместно (но с разных позиций) осуществляющих эту деятельность.

Дж. Ролз сформулировал два принципа справедливости, составляющие его концепцию (указывая, однако, что они не единственные принципы справедливости в целом). Первый принцип заключается в том, что каждый субъект практики имеет право обладать наибольшей свободой, не уменьшающей свободу прочих участников практики; звучит следующим образом: "каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основных свобод совместимых с подобными схемами свобод для других" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 66. . Второй принцип добавляет к этому, что неравенство допустимо только тогда, когда приносит пользу всем задействованным в практике и статус, предполагающий наибольшее количество прав и свобод, может быть достигнут кем угодно, вовлечённым в данную деятельность; формулировка второго принципа: "социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы: (а) от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех, и (б) доступ к положениям (positions) и должностям был бы открыт всем" Ролз Дж. Теория справедливости.С. 66. . По мнению Дж. Ролза, "эти принципы выражают справедливость в виде комплекса трёх идей: свободы, равенства и вознаграждения за деятельность ради общего блага" Ролз Дж. Справедливость как честность. // Логос. 2006. №1.С. 35-60.С. 36. Эти принципы работают как для индивидов, так и для государств, корпораций и любых сообществ (хотя наиболее наглядны, конечно, на межличностных коммуникациях). Первый принцип чуть менее строгий, чем второй, в силу того, что равная свобода не всегда реализуема; ситуация неравенства зачастую более естественна и вполне оправдана. И именно второй принцип предоставляет доказательную базу отклонениям от первого, охраняя при этом справедливость осуществляемой практики. Для необходимой действенности проводимых процессов в некоторых случаях необходимо ограничение свобод, кроме того, свобода одной стороны не должна полностью дискредитировать свободу другой. Применительно к социальным процессам неравенство воспринимается не как различность ролей и статусов, а, прежде всего, как определяемая ими разность преимуществ и тягот: никто не выдвигает претензий насчёт самого факта существования социальной дифференциации, нарекания вызывает дальнейшее распределение благ. Сообразность приобретаемых посредством определённого положения благ и налагаемой этим же положением ответственности является одним из критериев справедливости. Неравенство допустимо тогда и только тогда, когда оно в целом выгодно для каждой из сторон; в такой ситуации, когда каждый участник процесса способен адекватно признать, что он приобрёл бы меньшее количество благ или ему пришлось бы претерпевать большее количество неудобств если бы данная практика осуществлялась в ситуации равенства. Справедливость по определению не предполагает стремления к исключительному благополучию одних за счёт потерь других. Справедливый процесс подразумевает высокий уровень внутренней мобильности: индивид не фиксируется в своём положении навсегда, он может добиться более высокой должности (также, как и кто-либо другой может занять его место). Особо выгодное положение приобретается посредством прохождения конкурса, с учётом наличествующих заслуг.

Дж. Ролз писал о необходимости заранее оговоренной системы условий, при которой каждый из участников практики возлагает на себя обязательство, должное исполняться не в зависимости от прочих внешних обстоятельств и индивидуальных текущих задач. Таким образом, это обстоятельство превращается в неоспоримую парадигму действия, тем самым позволяя реализовать принцип справедливости, т.к. действия осуществляются не случайным образом, а согласно единому решению (единой договорённости), принятому с целью достижения общего блага (или же равномерного распределения благ), а не в интересах одного, главенствующего, субъекта (индивидуального или коллективного). Вопрос справедливости возникает только при наличии двух и более несовпадающих интересов, следовательно, принципы, регулирующие практики, являются самой возможностью её претворения в жизнь, тем не менее, в некоторой мере уменьшающей персональные свободу и волеизъявление (однако, как и у И. Канта - раскрывая свободу, ограничивая её прямые проявления). Данные принципы находятся как в сфере элементарной рациональности, так и в сфере теории нравственности, т.к. логика практики предполагает ограничение своекорыстия, и это моральное требование на деле оказывается требованием разума как таковым, как определяющим и контролирующим собственные действия, так и оценивающим действия других. Разум, как и мораль, судит объективно. Дж. Ролз отмечал, что "человек, чьи нравственные суждения всегда совпадают с его интересами, может быть заподозрен в полной безнравственности" Ролз Дж. Справедливость как честность.С. 42. .

К принципам справедливости обращаются автономные разумные личности, осознающие свои права и обязанности, помещённые в схожие условия. Разность целей при одинаковости обстоятельств обуславливает необходимость справедливости. Если бы названные автономные разумные личности не обладали идеей нравственности, то они неизбежно пытались бы навязать каждая свою волю. Этого не происходит благодаря пониманию того, что общее благо, учитывающее интересы всех отдельных личностей морально, да и социально выше реализации отдельных интересов, не согласованной с положением остальных. Договор в их случае может носить неформальный характер, так как он - мыслительный эксперимент, а не фактический документ. "Что стороны действительно делают, так это сообща принимают определённые принципы оценивания общих для них практик, которые либо уже установлены, либо только предполагается установить" Ролз Дж. Справедливость как честность.С. 45. . По сути, то, что они вырабатывают, это общие моральные принципы и критерии их соблюдения/нарушения. Тем не менее, отсутствие заключения формальных соглашений не отменяет необходимости действительного присутствия всех участников практики в одном социальном поле (это чем-то напоминает пространство дискуссии и достижения консенсуса у Ю. Хабермаса), иначе невозможно было бы прийти к конкретному решению. Дж. Ролз указывал на то, что людям волей или неволей приходится вырабатывать предельные принципы ввиду нахождения на одной территории (даже просто географической), не говоря уже о созданном социуме.

Справедливая практика предполагает взаимодействие двух равноправных сторон, осознающих наличие законных требований и принимающих во внимание критерий моральности. Безусловно, у участников практики могут быть различные взгляды: они могут их отстаивать посредством аргументов, не противоречащих принятым как для себя, так и для других субъектов деятельности принципам нравственности. Справедливые отношения основаны не на силе, а на консенсусе свободных сторон (на общественном договоре; хотя Дж. Ролз и отмечает, что исторически он принимал разные формы и не всегда верные). "Итак, если участники практики принимают её правила как честные и, таким образом, не имеют на неё никаких жалоб, то возникает prima facie обязанность (и соответствующее prima facie право) сторон по отношению друг к другу, действовать в соответствии со сложившейся практикой, когда приходит их очередь подчиняться" Ролз Дж. Справедливость как честность.С. 47-48. . В том случае, если индивида не устраивают сложившиеся для конкретной практики правила и соответствующие им права и обязанности, наилучшим путём разрешения такой ситуации будет его отказ от участия в данной практике. Следовательно, этот индивид должен отказаться и от выгод, приносимых этой практикой - у него есть "обязанность честной игры" Ролз Дж. Справедливость как честность.С. 49. . Дж. Ролз приводит пример уклонения от уплаты налогов как нарушение обязанности честной игры (человек пользуется тем, что сделано на деньги налогоплательщиков, но сам ничего не вложил в эту сумму). Честность, справедливость реализуемой практике способствует восприятию её участниками друг друга как равных, способных личностей, обладающих своими интересами, достижимыми общей деятельностью.

В классическом утилитаризме И. Бентама и Г. Сиджвика, по мнению Дж. Ролза, справедливость отождествляется с эффективностью. По Дж. Ролзу, причина такой подмены понятий заключается в том, что устремление любого социума - общее счастье - в утилитаризме рассматривается как то, что можно рассчитать по социально-экономическим показателям, а "само обстоятельство, что принципы справедливости должны быть приняты, интерпретируется как случайный результат административного решения высшего порядка (higher order administrative decision)" Ролз Дж. Справедливость как честность.С. 53. Такое решение сопоставимо с решением того, какое количество продукции наиболее выгодно производить. А главное, что "удовлетворение желаний имеет свою ценность безотносительно к нравственным отношениям между людьми" Ролз Дж. Справедливость как честность.С. 53; человек не возлагает на себя моральное обязательство обеспечить свободу другого (даже пусть ради того, чтобы он затем обеспечил его свободу). Дж. Ролз приводит пример обоснования недопустимости рабства: утилитаризм не допускает рабство поскольку соотношение выгод рабовладельца и претерпеваний раба далеко от равенства; справедливость как честность, в принципе, вообще не требует обоснования недопустимости рабства: она самоочевидна, но если формулировать причину, то это восприятие человека (раба) не как личности, а как вещи. То е и та, и другая концепции отвергают рабство, но аргументируют это по-своему. И, по Дж. Ролзу если для теории справедливости как честности рабство несправедливо по определению, то для утилитаризма, чисто теоретически, можно найти такую форму рабства, которая будет справедливой (эффективной). Когда хотя бы один из участников практики полагает её несправедливой и отказывается от её исполнения и использования её результатов (сколь выгодными бы они ни представлялись), тогда принципы справедливости ставятся выше, чем утилитарная эффективность. Важно отметить, что Дж. Ролз не отвергает утилитаризм как таковой, он лишь полагает, что дополнением его принципом взаимообязывающего и одновременно самообязывающего взаимоотношения участников практики можно постепенно прийти "к концепции справедливости как честности, заключающейся в том, что участники общей практики рассматриваются как обладающие исходной и равной свободой, и что их общие практики не считаются справедливыми, если они не согласуются с принципами, которые индивиды, рассматриваемые подобным образом, могли бы свободно и открыто признать и, таким образом, принять как честные" Ролз Дж. Справедливость как честность.С. 58. .

Завершая рассмотрения трансформации категорического императива И. Канта у Дж. Ролза можно резюмировать, что принципы справедливости Дж. Ролза представляют из себя правила, при которых возможна её реализация. В некотором смысле можно сказать, что они являются практическими законами, т.к. принципы справедливости - это заранее оговоренная система условий, при которой каждый из участников практики возлагает на себя обязательство, должное исполняться не в зависимости от прочих внешних обстоятельств и индивидуальных текущих задач. Таким образом это обязательство превращается в неоспоримую парадигму деятельности, при которой действия осуществляются не произвольно, а согласно единому решению (единой договорённости), принятому с целью достижения общего блага (или же равномерного распределения благ), а не в интересах одного, главенствующего, субъекта (индивидуального или коллективного). Вопрос справедливости возникает только при наличии двух и более несовпадающих интересов, следовательно, принципы, регулирующие практики, являются самой возможностью её претворения в жизнь, тем не менее, в некоторой мере уменьшающими персональную свободу и волеизъявление. Дж. Ролз пытается соединить договор для общего блага и этику долга; учёт коллективных интересов и безотносительную внутреннюю нравственность; в конечном счёте - утилитаризм и деонтологию.

В сущности, согласно Дж. Ролзу, императив, объективное долженствование, есть сама возможность бытия таких концептов как справедливость и честность. Самопринуждение к действиям, определяемое разумом, неизменно выводит повседневность и обыденность в поле морали, доказывая тем самым, что зачастую логичнее вести речь о том, что этика определяет познание, право и другие общепризнанно наиболее практически-необходимые срезы социальности (и как она это делает), и вслед за Дж. Ролзом, следующим за И. Кантом, заставляет осмыслять то, что лежит в основании деятельности, и что по идее должно там быть, что сделает её наиболее правомерной с точки зрения закона, противоположного хаотичной неупорядоченности.