Принцип «трех «да»

Человеческий мозг, как неоднократно подмечалось, работает инерционно. Второй раз ответить отрицательно на вопрос легче, чем в первый - то же самое верно и с утверждением. Этот прием эффективной коммуникации известен со времен Сократа, который предложил структурировать диалог таким образом, чтобы важный для говорящего вопрос предварялся двумя короткими, простыми вопросами, подразумевающими заранее предсказуемый ответ [Carnegie, 1970: 175]. Вопросы должны быть сформулированы таким образом, чтобы собеседник без раздумий ответил «да» (отсюда и условное название данной тактики - принцип «трех да»). Конечно же, вопросы должны быть также связаны единой причинно-следственной связью, иначе нестыковки в логике легко обнаружатся даже не искушенным в коммуникативных уловках собеседником.

Посмотрим на следующий пример:

(33) LAWYER: Rachel, did you talk to your mommy before you came to court this morning? WITNESS: Yes.

LAWYER: Did she tell you what to say when you got up into this little box?

WITNESS: Yes.

LAWYER: And did she tell you that you needed to say that Daddy touched you?

WITNESS: Yes.

LAWYER: Did Mommy tell you that you needed to say that Daddy touched you?

WITNESS: Uh-huh.

[I begin to close my file on this case; I already know where Fisher's going; what he has done]

LAWYER: Rachel, did your mommy tell you what would happen today if you came in here and said that Daddy touched your pee-pee?

WITNESS: Yes. She said she would be proud of me, for being such a good girl. (J. Picoult, #2)

Контекст, в котором происходит данный диалог, следующий: в суде ведется разбирательство по делу о развратных действиях отца в отношении своей дочери. Допрос пятилетней Рэйчел ведет адвокат подсудимого, чья цель - изобличить перед присяжными факт предвзятости показаний этого свидетеля. Как и в большинстве подобных случаев, представителю правосудия уже заранее известны некоторые обстоятельства, имеющие отношение к предстоящему допросу. Так, задавая первый вопрос, он добивается подтверждения уже известного факта. Второй вопрос (“Did she tell you what to say..?”) также по своему содержанию содержит в себе подсказку к определенному ответу - ведь как известно, дети подсознательно склонны отвечать утвердительно на те вопросы, в которых такой ответ уже сформирован. Третий вопрос - ожидаемое утверждение на искомый факт: мама Рэйчел намеренно проинструктировала дочку дискредитировать отца, чтобы выиграть дело. Последующие за этим четвертый и пятый вопросы служат верификации озвученного признания, причем последний уже эксплицитно вербализует догадку адвоката и обнаруживает факт попытки манипуляции свидетельскими показаниями со стороны третьего лица.

Данная тактика может использоваться и при допросе взрослого свидетеля:

(34) DEFENSE LAWYER: You didn't test Emily's hands at the scene of the crime, and you didn't test her on the way to the hospital. Could someone have touched Emily's hands during the trip from the crime scene to the hospital? WITNESS: Yes.

DEFENSE LAWYER: Such as medics, or uniformed officers?

WITNESS: Either would be possible.

DEFENSE LAWYER: In the emergency room might she have been swabbed down, since there were no instructions otherwise?

WITNESS: Yes.

DEFENSE LAWYER: So you're saying any number of people might have tampered with important evidence before you got around to collecting it from Emily's hands?

WITNESS: Yes. (J. Picoult, #1)

В отличие от предыдущего примера, в данном случае адвокат не просто задает вопросы с заранее подразумеваемым ответом (ср. “did she tell you that you needed to say…”), чтобы добиться простого и вполне ожидаемого утверждения со стороны адресата, а формирует вариативную интерпретацию ситуации, представляя ее с другого ракурса. В частности, говорящий стремится доказать факт халатности, допущенной при процессуальных действиях, выявление которого смогло бы склонить чашу весов в его пользу. Для этого он формулирует вопросы таким образом, чтобы сконструировать альтернативную точку зрения, с которой бы согласился допрашиваемый свидетель, указывая на определенные уязвимости и несоответствия в ранее озвученной теории (“you didn't test Emily's hands”; “there were no instructions”; “someone might have tampered with evidence”). Данный способ реализации тактики, очевидно, наиболее успешен в ситуации со взрослыми участниками процесса, которые могут идентифицировать факт манипулирования, если формулировка вопросов будет эксплицитно форсировать желаемый ответ, а не содержать более имплицитно выраженную альтернативную версию.