Возвышение Москвы в историографии. Мнения древнерусских книжников. Взгляды отечественных историков на данный процесс

Как справедливо отметил Н.С. Борисов: «Высказывания древнерусских книжников относительно причин возвышения Москвы и деятельности ее первых правителей могут быть правильно поняты только в контексте их общих исторических представлений». Основой для любой исторической концепции средневековья служит провиденциолизм - то есть всё в этом мире происходит по воле Божьей. Отмечается широкое использование библейских параллелей, раскрытие смысла которых и является ключом к пониманию взглядов древних книжников Руси. Суть Ордынского ига, равно как и Библейских драм подобного рода укладывается в следующую схему: «преступление -- наказание -- покаяние -- прощение». Из этой концепции следует, что нашествие Батыя на Русь является расплатой за грехи её народа и правителей, в то время как освобождение приходит после искупления данных грехов через такие добродетели как отказ от стяжательства, благочестие и самоотверженность. Данная система позволила книжникам того или иного княжества толковать разные исторические события в выгодном для них свете. Так, например, позиции тверских и московских книжников по отношению к тому или иному событию могут иметь абсолютно противоположные трактовки. Если действия Михаила Ярославовича Тверского и его сына Александра на родине воспринимались как подвиг во славу собственного народа, как акт защиты христианства, то московские хронисты дают отрицательную характеристику действиям тверских князей. Москвичи охарактеризовали их деятельность, как сопротивление воли Бога, предопределённому свыше наказанию. Однако же о системе ига, о политике русских князей сохранилась крайне мало характеристик подобного рода. Во-первых, это связано, возможно, с тем что книжники, таким образом, выражали свои протест против господства «безбожных» татар. Во-вторых, нельзя исключать того, что возможно имело место и сознательное уничтожение письменных источников Москвой для того чтобы исключить противоречие старых парадигм, новым. Если политику Ивана Калиты по отношению к Орде можно рассматривать как непротивление воли Божьей и добросовестное подчинение вышестоящему сюзерену, то уже действия Дмитрия Ивановича Донского невозможно оценивать с тех же позиций. В связи с его деятельностью Московским книжникам и летописцам понадобилось легализовать новую политику князя и его приемников. В период вооружённой борьбы с Ордой (1375-1382) Дмитрия Ивановича современники начинают именовать «царём», для того чтобы подчеркнуть его превосходство над Мамаем, который в летописях упоминается не иначе как «князь ордынский» (ордынский темник не был Чингизидом), следовательно сама борьба против иноземного владычества была полностью обоснована с точки зрения провиденциолизма. В московской публицистике данная тенденция была приостановлена после таких событий как: поход Тохтамыша на Москву (1382), нашествие армии Тимура (1395), а также походом на Москву Едигея (1408). В данной ситуации напрашивалась параллель с Тверским восстанием (1327) и его губительными последствиями для русских земель. Поход Тохтамыша-Чингизида по происхождению уже не мог расцениваться с тех же позиций, что и поход Мамая. Однако общественная мысль об оборонительной войне с «погаными», не исчезает полностью она вплетается в идею о покорности «царю». В результате чего возникает переплетение данных идейных течений. Это переплетение можно проследить в произведении инока Троице-Сергиева монастыря монаха Епифания (Премудрого)- «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русского»). В котором он восхваляет победы московского князя над татарами, но в то же время и не критикует принцип лояльности по отношению к хану. Прохоров Г. М. Памятники переводной и русской литературы XIV-XV веков. Л., 1987. С. 113. Автор повести «О нашествии Едигея» осуждает московского князя в том, что он по совету «юных бояр» прибегал к военной помощи Орды (всесильным темником в которой в то время был Едигей) против Великого княжества Литовского. Князь становится как бы «игрушкой» в руках ордынского эмира, воюя за его интересы на Западе, он становится беззащитным против удара с Востока, который нанёс ему неожиданно Едигей. Борисов Н.С. Политика московских князей конец XIII --первая половина XIV века Изд. МГУ 1999. С. 41. Однако столь негативное восприятие Едигея как личности объясняется тем, что он не был Чингизидом, а, следовательно, он не тот «царь», сюзерен, власть которого над землёй Русской является проявлением «Божьей воли». Идея о непротивлении «вавилонскому плену» находит своё отражение в политике московских князей и общественной мысли Московского Государства вплоть до самого свержения ордынского ига. В своём знаменитом произведении «Послание на Угру» ростовский архиепископ Вассиан Рыло освобождает Ивана III от «клятвы» предков великого князя ордынским ханам и говорит о нынешнем «царе», как о разбойнике хищнике и богоборце. Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV века. М., 1982. С. 530 С окончанием ордынского отношение к «клятвам» и «заветам прародителей» естественно изменяется. Всё моменты Русской истории, которые касаются борьбы князей с Игом, рассматриваются как нечто сакральное для каждого русского человека. В 1549 г. Михаил Тверской был причислен к лику Святых, а борьба тверичей за свою свободу (Бортневская битва 1317г. и Тверское восстание 1327г.) рассматриваются не иначе как защита веры христианской от безбожных татар.

В отечественной историографии начала XIX возвышение Москвы связывают, прежде всего, с княжением Ивана Данииловича Калиты и с его деятельностью направленной на «собирание земель русских». Так первый русский историк Н.М. Карамзин говорил о возвышении московского княжества следующее: «Сделалось чудо. Городок, едва известный до XIV века... возвысил главу и спас отечество». Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991. С. 20-21. Он как профессиональный историк пытался рационально объяснить роль Ивана I в процессе «собирания земель Русских», почему именно Москва и именно при нём успешно справилась с данной миссией. При составлении исторического портрета князя Карамзин называет его «хитрым». Историк говорит, что Калита именно с помощью этого качества получил титул великого князя Владимирского. Он «усыпил ласками» бдительность хана Узбека и добился от него для себя следующих привилегий: 1) Передача прав сбора дани от баскаков к великому князю. 2) Разрешение увеличивать территорию этому князю подвластную. Однако помимо «хитрости» и «способности к злодейству» Карамзин также отмечает его личные и государственные способности. Из личных достоинств он отмечает его набожность и помощь деньгами нищим и убогим, а из государственных, во-первых, его вклад в укрепление православной веры посредством строительства храмов, а во вторых установление мира в родном княжестве. Подытоживая Карамзин говорит, что после своей смерти он «указал наследникам путь к единовластию и к величию» Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. 1-4. Калуга, 1995. С. 512-513. . Ещё один выдающийся русский историк Н.И. Костомаров отмечает удивительную для того времени его дружбу со старшим братом Юрием, а также прямо говорит о том, что именно 18 лет правления Ивана Данииловича заложили фундамент для дальнейшего укрепления и возвышения московского княжества. И всё же в вопросах касающихся личности Ивана, он солидарен с Н.М. Карамзиным. Калита по его мнению был человеком «характера невоинственного, хотя и хитрый» Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.. Такой корифей отечественной историографии как В.О. Ключевский, выстраивает свой портрет Ивана I на основе одних только логических умозаключений не ссылаясь на исторические источники. Он утверждает, что раз у Калиты водились «свободные деньги» и обильные материальные средства, то значит, он был скупым. Итак, Ключевский добавляет к его характеру ещё одну малопривлекательную черту - скопидомство. Также интересно мнение историка касательно всех московских князей, он говорит о них как о хитрых прагматиках, своими угодливыми действиями сделавших ордынского хана орудием на пути к собственному величию Ключевский В. О. Соч.: В 9 т. Т. 2. М., 1988. С. 19-50.. Однако также необходимо рассмотреть его основные положения, касающиеся процесса возвышения Москвы. Ключевский в первую очередь называет выгодное географическое положение Москвы. Во-вторых, Москва это также центр этнический, место, где происходит выделение великорусской народности, в связи, с чем город также играл роль торгового узла Северо-Восточной Руси, что в свою очередь позволяло Московскому князю взимать в свою пользу таможенные пошлины. Также историк не обделяет внимание и тот факт, что московские князья были потомками младших Всеволодовичей, а, следовательно, были вынуждены, проводит агрессивную и новаторскую политику Ключевский В. О. Указ. соч. С. 8-15.. Автор гимназического учебника Д.И. Иловайский дополняет малопривлекательный образ московского князя ещё одной отрицательной чертой - жульничеством: «Присвоив себе право собирать дань с удельных князей и доставлять ее в Орду, Калита искусно пользовался этим правом, чтобы увеличить свою собственную казну» Иловайский Д. И. Краткие очерки русской истории. Ч. 1. М., 1992. С. 71..

По мнению Н.С. Борисова столь отрицательный портрет Ивана Калиты построенный историками XIX века, объясняется субъективным либеральным настроем учёной интеллигенции того времени. Это было связанно с тем, что именно Иван Даниилович является создателем того государства приемником которого была Российская Империя, а значит именно от него идут такие отрицательные атрибуты самодержавия как самодержавная власть и бюрократический административный аппарат. Борисов Н.С. Политика московских князей конец XIII --первая половина XIV века Изд. МГУ 1999. С. 46-47

После событий октября 1917 года, исчезает вариативность мнений, отныне всё в исторической науке не могло более выходить за рамки официально утверждённых представлений. Основополагающей стала концепция историка М.Н. Покровского, которая предполагала переход от личностного подхода в изучении истории к глубокому изучению социально-экономических процессов. В частности, историк А.Н. Насонов указывал на то, что личность Ивана Калиты не сыграла в процессе Возвышения Москвы никакой роли. С его точки зрения данный процесс начался благодаря совместной деятельности двух классов древнерусского общества: народа (крестьянства) при поддержке церкви. Именно народное движение принесло успех московскому князю, как во внешней, так и во внутренней политике Насонов А. Н. Монголы и Русь. История татарской политики на Руси. М.; Л., 1940. С. 111. Похожее мнение высказывает и Л.В. Черепнин. Он связывает всю деятельность Ивана I с особенностями княжеского класса того времени. Его действия были продиктованы жесткой необходимостью при противоборстве с другими князьями Северо-Восточной Руси, с которыми Калита жестоко расправлялся, нередко прибегая к помощи ордынского хана. Благодаря такому фактору как крайняя необходимость, Ивану удалось значительно усилить Московскую Русь Черепнин Л. В. Обр.;13ование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. М., I960. С. 512-513. Первыми скептиками сложившихся взглядов на московскую проблему были такие историки как А.А. Зимин и А.А. Горский. Первый как бы противопоставлял «крепостническую Москву» «северной вольнице» (Галич, Тверь, Новгород). Он рассматривает политику Московских князей как «колонизационный процесс», успех которого связывает с созданием военно-служилого войска (Двора) Зимин А. А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М., 1991. С. 209-210.. Горский же не согласен с тем, что были различия между Московской и Тверской политикой. Он говорит о том, что покорность, равно как и неповиновение по отношению к Орде были в равной степени выражены в политике данных княжествГорский А. А. Москва, Тверь и Орда в 1300-1339 годах / / Вопросы истории. 1995. № 4. С. 42. . Также историк обращает внимание на влияние такого политического явления в Золотой Орде, как двоевластие. По его мнению, противостояние Тохты и Ногая раскололо князей Северо-Восточной Руси на два враждебных друг другу лагеря, так как каждый из них поддерживал дружественных им князей, а, следовательно, влиял на баланс сил среди русских княжеств Горский А. А. Политическая борьба на Руси в конце XIII века и отношения с Ордой / / Отечественная история. 1996. № 3. С. 74-92..

В среде русской иммиграции в 1920-ые годы было создано учение «евразийства». Его основной идеей было в утверждении «монгольских» корней московской государственности, культуры и менталитета Борисов Н.С. Политика московских князей конец XIII --первая половина XIV века Изд. МГУ 1999. С. 54.. Суть их учения восходит к выводу сделанным ещё Н.М. Карамзиным: «Москва обязана своим величием ханам»Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. 5-8. Калуга, 1995. С. 153.. Одним из виднейших представителей «евразийства» был Г.В. Вернадский. Его идеи в целом перекликаются с мыслями ведущих русских историков XIX столетия (Н.И. Карамзин, В.О.Ключевский), которые описывали московских князей, как жестоких правителей, которые для усиления своего княжества использовали отнюдь не самыми честными методами. Однако уникальность его идей заключается в том, что он рассматривает историю Руси времён ордынского ига внутри истории самой Золотой орды, а саму Орду как часть огромной евразийской империи Чингисхана. Также Вернадский придаёт большое значение такому политическому треугольнику, как «Москва - Орда - Литва», так как считает, что в складывании Московского государства Литва, как одно из самых сильных государств Восточной Европы играла далеко не последнюю роль Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь; М., 1997. С. 209.. Рассматривая Русь внутри Ордынской истории учёный отмечает положительное влияние «туранского элемента» на государственность и культуру древней Руси.

Подводя итоги данной главы, можно проследить в целом, весьма положительную динамику развития исторической науки касательно её роли в изучении вопросов Возвышения Москвы. Современники тех сложных и противоречивых событий, как с политической, так и с духовно-этической точки зрения, описывали их прежде всего каждый со своего ракурса (мы знаем насколько разными были мнения московских и тверских книжников на одно и тоже событие). Огромная роль при описании событии тех лет принадлежала Русской Православной Церкви, представители которой объясняли практически каждое событие тех лет опираясь на библейские параллели. Итог любого события сводился обычно к следующей формулировке «на то была воля Божья». А если смотреть на историю с таких позиций, то проведение причинно-следственных связей было необязательно. Также нельзя забывать и о возрастающем влиянии на церковь со стороны великокняжеской власти, а ещё о политизации такого процесса как летописание. С превращением истории науку в современном смысле слова (XIX век), оценка причин возвышения Москвы приобретает в целом негативный окрас исходя из их позиций либерально настроенных исследователей. Однако они уже не удовлетворяются точкой зрения провиденциолизма и пытаются объяснять события, составляя портреты исторических личностей и указывая их роль в том или ином процессе. Советская историческая наука идёт дальше и начинает рассматривать историю через призму не отдельных её персонажей, но опираясь на глобальные социально-экономические процессы. Впоследствии советские историки выходят за рамки ограничивающие исследование Возвышения Москвы рассмотрением роли одного только Московского княжества и его представителей. А учение евразийства и вовсе выводит этот процесс на уровень интеграции истории Руси в историю международную (Орда, Литва), и предлагают рассматривать Возвышение Москвы в её контексте.