Попытки трансформации системы государственной власти во Франции в 70-80-е годы XVIII в.

В современной отечественной историографии реформы Людовика XVI некоторые историки оценивают как политику «просвещенного абсолютизма», что подразумевает наличие прогрессивных реформ. Его царствование началось со слова «реформы». Современники говорили, что сразу после восшествия на престол у короля состоялась беседа с генерал - лейтенантом парижской полиции А.Г. де Сартином, и молодой монарх будто бы заявил: «Возьмите на себя, сударь, труд улучшить нравы в столице, а я позабочусь о том, чтобы изменить нравы при дворе».

Однако же, после назначения «министров-либералов и реформаторов» второй шаг Людовика XVI в реорганизации власти трудно было назвать либеральным шагом.

Отмена парламентской реформы канцлера Мопу. Термином «парламент» в современной политической терминологии обозначается, как правило, выборный орган в системе представительного правления буржуазных государств, ведущий свою родословную от средневековых органов сословного представительства. Однако во Франции XIII-XVIII вв. это понятие имело совершенно иное содержание. Парламентами назывались верховные судебные палаты французского королевства, обладавшие также рядом административных функций. К середине XVIII в. во Франции насчитывалось двенадцать парламентов: в Париже, Тулузе, Гренобле, Дижоне, Бордо, Руане, Эксе, Ренне, По, Меце, Дуэ и Безансоне, а также три высших совета в Кольмаре, Аррасе и Перпиньяне, представлявшие собой парламенты в миниатюре.

Парижский парламент, выделившийся еще в середине XIII в. из Королевской курии в качестве особой судебной палаты, самый древний и многочисленный, тесно связанный с центральным государственным аппаратом, обладавший наиболее сложной, разветвленной организационной структурой и носивший статус «палаты пэров», являлся, по сути дела, неофициальным лидером всей французской магистратуры, пишет исследовательница И.Б. Берго. Территория, на которую распространялась его юрисдикция, занимала в XVI-XVIII вв. около трети всей территории страны.

Несмотря на то, что парламенты возникли как судебные учреждения - на протяжении всего своего существования они являлись важным фактором политической борьбы, стержнем которой было противостояние вначале центростремительной и центробежной, затем - абсолютистской и антиабсолютистской тенденциям, утверждает Берго.

В 1750-1770 гг. парламенты Франции фактически конституировались как единая политическая сила, противостоявшая королевской власти в национальном масштабе.

В 1770-1774 гг. была проведена реформа канцлера Франции Мопу. Она представляла собой комплекс серьезных преобразований структуры, компетенции, принципов формирования высших судебных органов. Во всех парламентах, как и во вновь созданных Высших советах, была отменена система продажи должностей. Судопроизводство провозглашалось бесплатным, новые судьи, отныне назначавшиеся правительством, должны были получать от государства фиксированное жалованье. Они не имели права ни регистрировать эдикты, ни подавать ремонстрации. Все эти реформы ставили новые органы под прямой контроль королевской администрации, лишив их возможности противодействовать правительственной политике.

Согласно традиции и доктрины, монарх, наделенный абсолютной властью, уважает и соблюдает законы. Король, издавая законы, согласовывал их с парламентами. Реформа Мопу поставила под сомнение эти азбучные истины. Ведь по воле короля парламенты в их прежнем виде были уничтожены, магистраты отправлены в ссылку. И вот, три года спустя они опять по воле короля возвращались. И, естественно, многие задавались вопросом: Есть ли законные пределы абсолютной власти короля?

Придя к власти, молодой король почувствовал необходимость отмежеваться от крайне дискредитировавшей монархию политики своего предшественника, сделать какой-нибудь эффектный жест, чтобы оправдать возлагавшиеся на него надежды. В сложившейся ситуации такой мерой как раз и могла стать отмена реформы Мопу, Старые парламенты в глазах общественного мнения сохраняли популярность как единственный оппозиционный режиму орган.

В ноябре 1774 г. Людовик XVI отменил парламентскую реформу Мопу и отправил, как уже отмечалось, его в отставку. По преданию, Мопу в день своей отставки произнес крылатые слова: «Я выиграл для короля процесс, длившийся 150 лет. Если он хочет его вновь проиграть - он сам себе хозяин». 114 Миролюбивый монарх, который хотел очистить отравленную ненавистью атмосферу 70-х г., уступил общественному мнению и своим министрам, включая Тюрго.

К этому его усиленно склонял Морепа, для которого парламенты в их традиционном виде являлись неотъемлемой частью политической системы французской монархии. На короля повлияли и настроения, господствовавшие в обществе. Магистратов прежнего парламента окружал ореол невинных жертв произвола. Велик был соблазн начать царствование крупной политической акцией, которая обеспечила бы молодому королю популярность и репутацию справедливого правителя.

Надо заметить, что взаимоотношения аристократии и парламентов были противоречивыми: с одной стороны, знать поддерживала парламенты как охранителей древних законов страны в противовес королевскому авторитаризму, с другой стороны внутри парижского парламента шла постоянная борьба за право старшинства между президентами парламента и герцогами-пэрами.

Так или иначе, Людовик XVI в 1774 г. фактически сам возродил парламентскую оппозицию. Общество в основном приветствовало возвращение парламентов. В Париже эта весть была встречена ликованием и народными гуляниями. По словам одного современника, было «невозможно описать бурную радость, охватившую Двор и столицу в день заседания парламента и после. Король особенно казался преисполненным глубочайшего удовлетворения». Но тут же добавлял: «король более опытный, более искушенный в политике и в знании людей, и особенно тех, кто объединяется в корпорации и компании, из осторожности не стал бы совершать такой поступок, даже если бы сердцем и склонялся к нему».

Некоторые расценивали отмену реформы Мопу как неоправданную уступку. Более того: как ошибкой молодого монарха. Реставрация «негативной власти привилегированных» делала режим неспособным к каким-либо реформам, поскольку, по словам Метивье, парламенты, состоявшие из советов, которые защищали привилегии, «препятствовали любой серьезной попытке реформы социально-политических структур, любому усилию привести монархическое государство в соответствие с новыми экономическими и финансовыми условиями».

И как повели себя «возвращенные парламенты? Вместо того чтобы благодарить короля, парламентские советы вскоре по возвращению опубликовали «манифест, направленный против королевской власти». Это означало, что завершенная Людовиком XV в 1770 г. борьба монархии не на жизнь, а на смерть против господства привилегированной касты судей началась вновь.

Финансовая и экономическая политика министров Людовика XVI; её влияние на положение в обществе и государстве. Большое место во внутренней политике Людовика XVI занимала финансовая и экономическая политика, которая оказывала огромное влияние в целом на положение в государстве и на саму государственную власть.

Как уже отмечалось, Людовик XVI поручил министерство финансов возглавлять Тюрго, одному из лучших финансистов того времени. О том, какое значение он придавал этому ведомству, говорит текст одного из королевских указов, содержащий красноречивые слова: «Благополучие народов зависит преимущественно от хорошего управления финансами».

Тюрго предложил обширный план реформ, а именно: распространение поземельной подати на дворянство и духовенство, отмену крестьянской барщины, уничтожение цехов и внутренних таможен, затруднявших торговлю, уменьшение числа монастырей, увеличение школ и улучшение быта сельских священников, отмену тайных приказов, облегчение цензурного гнета, возвращение прав протестантам. А главное - Тюрго требовал соблюдать строгую отчетность и бережливость в расходах.

Учитывая сложнейшую ситуацию в государственных финансах, Тюрго заявил королю: «Никакого банкротства, никакого повышения налогов, никаких займов». Вместо этого он предложил жесткие меры по экономии и лучшему использованию поступлений. Уменьшив себе жалование вдвое, он добился прекращения власти откупщиков налогов и значительного снижения расходов двора. И уже в 1785 году министру финансов удалось получить дополнительные средства за счет собственной хозяйственной деятельности и уменьшить груз долгов.

Своей суровой политикой экономии Тюрго настроил против себя - королеву, любившую роскошную жизнь и бесконечные праздники, других министров, чей бюджет был сокращен, финансистов, доход которых был ограничен; привилегированные сословия, боявшиеся за свои привилегии, и парламенты, в своих интересах упорно боровшиеся против любой реформы.

Против Тюрго удалось настроить простых французов из-за повышения цен на муку, вызванного плохим урожаем, и разрешением свободной продажи зерна. Поэтому случаи грабежей мучных складов и пекарен в Париже и в провинциях были довольно частыми.

Несмотря на всеобщее ожесточенное сопротивление, интриги и происки своих многочисленных противников, министр добился обнародования шести эдиктов, устранявших бесчисленные королевские дорожные барщины и заменявших их всеобщими налогами.

Было отменено цеховое принуждение, введена свобода промышленности и т.д. Реформы приветствовалось многими, но парламент, как обычно, был против таких реформ. Судьи считали, что свобода промышленности ставит под угрозу доходы парламента, и рассматривали реформы как атаку на права дворянства и структуру общества. Несмотря на это, Тюрго удалось побудить короля, чтобы он как верховный судья и «абсолютный» монарх добился регистрации эдиктов.

Но Людовик XVI не был человеком, способным устоять против длительного всеобщего давления, хотя Тюрго и предостерегал его: «Никогда не забывайте, что именно слабость привела Карла I под топор палача».

Тюрго хотел закрепить религиозную терпимость, признать у протестантов гражданский брак, сделать государственными просвещение и больницы, облагать клир налогами без льгот, дать возможность крестьянам свободно покупать права землевладельцев и создать общинные, кантональные и провинциальные собрания.

Рабочие, ремесленники и крестьяне, младший клир и «философы» одобряли действия Тюрго, другие, те, чьи интересы ущемляли действи Тюрго - объединились в борьбе протии реформатора. В начале 1776 г. они перешли в контрнаступление, заручившись поддержкой Парижского парламента.

В феврале 1776 г. Парижский парламент, возобновивший противоборство с королевской властью, принял постановление об изъятии и сожжении брошюры «Неудобства феодальных прав», изданной под покровительством Тюрго. Вольтер называл это сочинение «полным сводом гуманности». Зато в постановлении парламента авторы брошюры были обвинены в оскорблении законов и обычаев Франции, священных и неприкосновенных прав короны и права собственности частных лиц, наконец, в подрыве всей системы монархического правления.

Парламент высказал и отрицательное отношение к подготовленным эдиктам об уничтожении последних феодальных повинностей, а также отживших свое цеховых корпораций - сословия так называемых цеховых присяжных. Магистраты отправили даже соответствующую депутацию к королю с выражением своего протеста. Выслушав их, король сокрушенно сказал: «Я вижу, что никто, кроме меня и Тюрго, не любит народ».

У Людовика XVI еще хватило духа утвердить 12 марта 1776 г. подготовленные генеральным контролером эдикты, но он оказался бессилен перед мощным напором противников Тюрго, среди которых активную, хотя и закулисную роль играли Мария Антуанетта и граф Морепа.

Парижский парламент в решении, принятом 30 мая 1776 г., потребовал от всех находящихся в оброчной, вассальной или ведомственной повинности у частных лиц отправлять все их обязанности перед королем и своими господами, пригрозив непокорным и возмутителям спокойствия неминуемой карой.

Наконец Людовик XVI отступил перед враждебной коалицией и уволил министра в мае 1776 года. Как справедливо отмечает Э. Левер, Тюрго пал жертвой не столько коварства королевы и интриг Морепа, сколько «коалиции привилегентов… которым стала совершенно очевидна слабость короля». Людовик с отставкой Тюрго потерял последний настоящий шанс для спасения страны от революции.

С падением Тюрго были отменены разработанные им либеральные эдикты, с политикой реформ было покончено, как было покончено с мечтой Тюрго «превратить традиционную монархию в своего рода королевскую демократию во главе с добродетельным государем».

После Тюрго на посту руководителя финансов побывало более десяти человек, причем некоторые занимали его лишь по несколько месяцев. В результате финансовая политика была непоследовательной. Неоднократно предпринимались важные реформы, но не доводились до конца.

Осенью 1776 года король доверил руководство финансами протестанту Неккеру, не дворянину, а банкиру, разбогатевшему в Париже, дипломатическому представителю Республики Женева во Франции. Как протестант он не был назначен государственным министром и поэтому не мог принимать участия в заседаниях Государственного совета.

Неккер стремился ограничить непомерные расходы двора. В этих целях он впервые во Франции обнародовал в 1781 г. государственный бюджет, который, впрочем, все равно содержал неправильные суммы. Настоящую сенсацию вызвало то, что Неккер представил здесь расходы на двор и раздаваемые им пени.

У Неккера был один существенный недостаток - он всё время хотел нравиться публике. Финансовый директор, проводя частичные реформы (выплаты землевладельцев, освобождение бедняков от налогов, улучшение тюрем), поднимал свою популярность.

Кстати, думая о своей популярности, Неккер профинансировал восторженно встреченное общественным мнением участие Франции в американской Войне за независимость не путем повышения налогов, а взяв большие кредиты. Мирабо восторженно писал: «Он вел войну без налогов, это бог!» Но эти кредиты для войны, которая стоила Франции от 1 до 1,3 млрд. ливров, толкнули монархию в финансовую пропасть.

Можно сказать, что именно этот долг был существенной причиной гибели режима, потому что к старым долгам прибавились гигантские новые, удвоив их. Все большая часть государственных поступлений сразу же блокировалась для выплаты процентов.

Существовавшая налоговая система в силу своего несовершенства не обеспечивала поступлений в количестве достаточном, чтобы предотвратить надвигающуюся угрозу банкротства. Частные меры по улучшению сбора прежних налогов, такие, например, как создание при въезде в Париж таможенных застав, общего положения изменить не могли. Требовалось радикальное преобразование налоговой системы.

Преемнику Неккера - генеральному контролеру Доли де Флери, предстояло искать выход из отчаянной ситуации с бюджетом. Он уже в 1781 г. ввел косвенные налоги, в 1782 г. - третью двадцатую часть и вновь наделал долгов. Кроме того, он попытался сократить придворные пенсии, а также военно-морской бюджет, что вызвало ярую ненависть придворных и соответствующих министров.

После увольнения в отставку Флери в марте 1783 г. его преемник Лефевр д'Ормессон вновь попытался взять дополнительные кредиты, однако уже в октябре того же года вынужден был капитулировать.

Новым генеральным контролером финансов Людовик XVI назначил Калонна. Первые три года его пребывания на должности благодаря заключению торговых соглашений и притоку иностранного капитала были периодом подъема торговли и экономического благополучия. С социально - политической точки зрения, это был период «аристократической реакции».

«Министр финансов», которому удалось взятием новых кредитов поддерживать выдачи в государственной кассе, обеспечил значительные средства для выплаты королевой придворным пенсий, для покупки новых замков и для общественных работ (строительство каналов, гаваней, городов). Дворяне - землевладельцы и судейские, поддерживаемые королевой, требовали все больше выплат уже устаревших сборов и занимали все больше высших должностей в государстве и церкви. И именно эти привилегированные группы постоянно блокировали все необходимые реформы.

Внутриэкономическую ситуацию во Франции в конце 80-х гг. ухудшило и одно внешнеполитическое решение короля Людовика XVI. В 1786 г. он заключил договор о свободной торговле с Великобританией, приведший к массовому импорту во Францию английских товаров. По оценкам современников, в течение 2 лет после подписания договора это привело к увольнению 500 тысяч французских рабочих и банкротству 10 тысяч предприятий страны. Опять возобновились голодоморы - тот, что случился в 1788-1789 гг., накануне революции, по оценке С. Каплана, превзошел по своим катастрофическим последствиям голодомор 1770-1771 гг.

Некоторые историки полагают, что именно попытки следовать советам либеральных экономистов (физиократов) при введении рыночных отношений во Франции накануне 1789 г. вызвали массовый голод, безработицу среди населения страны и способствовали началу Великой Французской революции и эксцессам её первого этапа.

В августе 1786 г. Калонн предложил королю план реформ, имевший целью увеличить доходы государства не через повышение налогов, а через более справедливое их распределение. Намечалось вместо двадцатины ввести бессословный и бессрочный поземельный налог. Все земли, независимо от статуса их владельца, должны были делиться в соответствии с их качеством на 4 класса.

После сбора урожая землевладелец выплачивал бы государству в натуральной форме от 2 до 5% его объема (с лучших земель - больше, с худших - меньше). Кроме того, намечалось более щадящее для малоимущих перераспределение тальи, унификация габели и расширение действия гербового сбора. Дорожная барщина заменялась денежной прибавкой к талье. Вновь вводилась свободная торговля зерном.

Калонн прекрасно понимал, что столь радикальное посягательство на фискальный иммунитет привилегированных сословий непременно вызовет сопротивление суверенных судов. Дабы избежать конфликтов при регистрации соответствующих законов в парламентах, он предложил обсудить и утвердить план реформ на собрании нотаблей. Король согласился. Собрание нотаблей открыло свою работу в Версале 22 февраля 1787 г.

Здесь собрался весь цвет аристократии: принцы крови, высшее духовенство, представители родовитого дворянства, члены суверенных судов и Королевского совета. Несмотря на тщательно подобранный состав нотаблей, приглашавшихся самим королем, план Калонна встретил сопротивление.

Быстро одобрив меры, касающиеся дорожной барщины и тальи, нотабли крайне негативно отнеслись к идее бессословного поземельного налога. Не оспаривая сам принцип фискального равенства, они возражали против натуральной формы нового налога, требовали финансового отчета правительства и предлагали созвать Генеральные штаты. Особенно бескомпромиссную позицию заняло духовенство.

Эрик Хобсбаум в своем исследовании «Век революции. 1789-1848» отмечает, что «первая брешь в стене абсолютизма была пробита в 1787 г., на собрании нотаблей».

В результате бесконечных проволочек и споров по частным вопросам, работа собрания затянулась. Тогда Калонн, надеясь заручиться поддержкой общественного мнения, предпринял беспрецедентный шаг, обратившись непосредственно к нации. Он напечатал отдельной брошюрой свой план реформ с соответствующим комментарием, который священники должны были зачитывать во всех церквях. В комментарии говорилось о необходимости покончить с фискальными привилегиями, дабы облегчить налоговое бремя народа.

Этот шаг министра вызвал бурное возмущение нотаблей, в том числе и тех, что вначале были настроены либерально. Даже маркиз Лафайет назвал подобное обращение к народу «подстрекательским». 8 апреля 1787 г. король отправил Калонна в отставку.

За три года своего правления Калонн взял займов больше, чем все его предшественники с 1776 г. Причем, львиная доля этих средств шла на обслуживание самого государственного долга. В 1787 г. на эту статью выделялось до 50% всего бюджета. Для сравнения заметим, что военные расходы забирали 26%, а затраты на содержание двора - любимая тема оппозиционной печати - вместе с пенсиями (в том числе ветеранам) составляли лишь 8%.

После непродолжительного переходного управления руководство финансами взял на себя 70-летний архиепископ Ломени де Бриен. Король лично представил эдикты о реформах для регистрации парламенту. Все недруги короля стали чинить препятствия и, наконец, парламенты отклонили эти документы.

Король, убежденный в положенной ему как «абсолютному» монарху роли верховного судьи и господина страны, провел в начале июля 1787 г. «Lit de justice», чтобы добиться регистрации. Тем не менее, верховный суд отказался от навязываемой регистрации и потребовал созыва Генеральных штатов.

Король, по совету Бриенна, летом 1787 г. отправил парламентские советы в ссылку в Тройе. Те в ответ в памфлетистах и карикатурах яростно нападали на короля.

Министр финансов, повышенный в звании до «главного министра», пытался теперь избежать банкротства путем экономии при дворе и новых займов. Хотя он предварительно обработал судей и даже пообещал взятки, они отклонили и регистрацию кредитов.

Когда Людовик XVI приказал провести регистрацию, суд объявил решение короля недействительным. Поддерживаемый общественным мнением, парламент продолжал свою борьбу за власть, в то время как король постоянно «отступал».

Чтобы выйти из этого тупика нужен был союз между королем и народом против привилегированных, о котором часто говорил Тюрго. Но эта мысль была чужда консервативному монарху, убежденному в необходимости сохранения традиционного сословного общества.

Министры пытались новыми эдиктами существенно ограничить власть парламентов, которые в ответ раздували «бурю негодования в стране», как подчеркивали некоторые историки, и даже с помощью «оплаченных ими памфлетистов» призывали войну. Породненное с судейским дворянством военное дворянство и высший клир присоединились к этой «аристократической революции».

Основные события во внутренней жизни Франции в предпоследний дореволюционный 1787 год. Не получив поддержку высшей аристократии, Людовик XVI пытается начать реформы самостоятельно. Один за другим публикуются королевские эдикты о замене дорожной барщины денежным налогом, о гербовом сборе, о свободе хлебной торговли, о восстановлении гражданских прав гугенотов, о создании провинциальных собраний с расширенным представительством от третьего сословия, о всеобщем поземельном налоге.

Но королевские инициативы не встретили поддержки общества. Кризис в государстве дошел до такой степени, что любые, даже разумные меры провоцировали дестабилизацию обстановки. Центром оппозиции стали Парижский и другие местные парламенты. Стоявшая во главе парламентов судебная аристократия усмотрела в эдиктах короля попытку ограничить свои привилегии. Парламенты отказывались регистрировать королевские эдикты, апеллировали к общественному мнению, осуждали «министерский деспотизм», призывали к созыву Генеральных штатов. Пытаясь нейтрализовать общественное мнение, король в декабре 1787 заявил, что Генеральные штаты будут собраны через пять лет.

Хобсбаум в упомянутом исследовании «Век революции. 1789-1848» отмечает, что «вторая брешь» в стене абсолютизма - это решение созвать Генеральные штаты, не созывавшиеся с 1614 г. Таким образом, революция началась с попытки аристократии захватить власть… Тем не менее потрясающее единообразие главных идей среди довольно связанных социальных групп придало революционному движению действенное единство. Это была группа «буржуазии»: она восприняла идеи классического либерализма, сформулированные философами и экономистами и распространяемые франкмасонами и неформальными объединениями. Исходя из этого «философы» справедливо могут быть названы ответственными за революцию. Она могла начаться и без них, но они, возможно, создали противоречие между отжившим свое старым режимом и эффективным, быстро идущим ему на смену новым».

Таким образом, по мнению автора, унифицированность взглядов аристократии, буржуазии в понимании основных ценностей революции - либеральных - явилась лейтмотивом первого периода революции.

В предпоследний дореволюционный 1787 год Людовик XVI проводит реформу муниципальных советов. В результате этой реформы впервые в истории страны были сформированы местные органы власти, составленные в основном из представителей третьего сословия. Более того, этим органам было предоставлены беспрецедентные права по управлению местными делами, урезавшие полномочия королевских интендантов, которые ранее были полновластными хозяевами в провинциях. Как пишет А. Токвиль, эти провинциальные собрания сразу же после своего образования в 1787 г. «вступили в скрытую, а порой и явную войну с интендантами», что немедленно изменило положение дел в провинциях.