Художественный принцип классической эстетики

Переходный характер классической культуры (что соответствует процессу перехода от родового общества к индустриальному, не смотря на то что хронологически это самый большой период письменной истории) свидетельствует о неостаточність разрыва человека и общества, материальной и духовной культуры, а поэтому общим моментом во всем многообразии форм эстетического в классической эстетике является подражание (mimesis с греч. - подражание) как художественный принцип, раскрывающий сходство, родство искусства мира в целом. Он демонстрирует родство бытия, эстетический характер единства человеческого опыта, в независимости от того, что подражает данная конкретная эпоха (космоцентризм - Античность, теоцентризм - Средневековья, логоцентризм - Новое время). Идеал целостности человеческой жизни, родства человека с человечеством настолько близким еще самой реальности, что искусству лишь остается ее подражать, по мнению выдающегося немецкого эстетика XVIII века. Фр. Шиллера.

Погружение в подражание классического искусства позволяет человеку познать себя, но свою настоящую, усовершенствованную природу, свой "опыт возрастающего осваивания в мире", считает немецкий теоретик Г. Гадамер и в этом смысле соглашается с теорией опознания древнегреческого философа Аристотеля. Последний радость узнавания в искусстве связывает с проблемой различения художественной правды и правдоподобия. Правдоподобность позволяет умело копировать реальность. Художественная правда мимесиса предполагает подобную правдоподобность, но превосходит ее: она призвана раскрыть особый смысл бытия человека, на что и должны быть направлены усилия художника. Художественный принцип подражания подчеркивает родство человека реальности, а не просто копирует ее образы. Поэтому классическая эстетика далека от натурализма. Мимезис призван заглянуть за покрывало явлений и случайностей и раскрыть внутреннюю суть вещи, открыть ее гармоничную связь с миром. Он раскрывает упорядоченность и гармоничность мира, что скрывается за многообразием вещей и ситуаций. Произведение искусства как особая вещь становится для человека залогом упорядоченности ее существования во Вселенной.

Такая форма художественного моделирования мира как мимезис подчеркивает родство искусства с другими сферами блага - истиной (главной ценностью области познания) и добром (главной ценностью сферы морали). Это свидетельствует о единстве духовной культуры под приматом религии.

Форма творчества

Так, на этапе развития классической эстетики, вещь не совсем отделяется от общественно-целого, а потому она не может полностью выразить полноту эстетического идеала. Поэтому "ни прекрасный горшок, ни прекрасный конь, ни прекрасная девушка" (древнегреческий философ Платон) не могут полностью выразить понятие "прекрасного". Его всеобщность не умещается в пределы отдельной вещи. Только мир в целом является абсолютным произведением искусства. Поэтому художником в этом контексте не может стать образцом человека как такового. Только Бог является актером творчества. Так уже у древнегреческого философа Эмпедокла Бог толкуется как художник (Deus artiflex), живописец (Deus pictor) и актер.

Художник в эстетической теории определяется как представитель социальной структуры художественного поля, который имеет статус автора произведения искусства. В классической эстетике проблема авторства не играет ведущей роли. Представитель древнегреческой натурфилософии Емпідокл сравнивает космогенезе с созданием картины. Так же и средневековая философия четко отделяет "природу тварну" от "природы, что создает" (средневековый теолог Еріугена). Бог является не только целью выражения священного содержания, приобретает художественную форму воплощения, но и ее движущей силой. Божественное вдохновение является источником художественного творчества как в античной мифологии, так и по времен Возрождения. Продукты фантазии, что далеко отклоняются от традиционного канона, рассматриваются как отклонение от божественного замысла, как толчок темных сил, невежество дьявола. Поэтому тема авторства художественного произведения не является такой важной. Большинство художников даже не оставили свое имя на произведении, потому что не имели авторских амбиций, воспринимали себя как рупор божественного вдохновения.

Человеческая деятельность еще вскакивает в своей целостности, вне ее цеховыми специфіками. Именно в этом заключается универсальность древнегреческого термина "технэ" и латинского "арт". Она является способом проявления скрытой сути человека за поверхностью явлений. Хотя любое взаимодействие с предметом разоблачает только новые поверхности, однако представление о сущности вещи формирует метафору глубины. "Совершенство формы позволяет выявить ее общественную сущность" (современный украинский исследователь. Панченко), а потому произведения искусства воспринимаются как проблеск абсолютного в темноте феноменального мира.