Романика: литургия и карнавал

Началом средневековья принято считать V в. В Западной Европе оно началось с разгрома Рима вестготами, завоеванием арабами Пиренейского полуострова и разрушения Византией созданного здесь королевства остготов. После того как римские легионеры ушли из Британии, местное кельтское население завоевали германские племена англов и саксов. Скандинавию заселили воинственные норманны, в XI в. вторглись и в Англию. На территории Галлии в V в. образовалось государство франков. В 800 г.. Король франков Карл Великий короновался в Риме - возникла первая средневековая империя. С нее и на основе ее выделились впоследствии Франция, Германия и Италия.

X в. было тяжелым для Европы. Из Скандинавии в Западную Европу двинулись норманны, с востока - венгры, от Средиземноморья - арабы. Культурная жизнь замерла. Знаменательно, что самой популярной книгой становится Апокалипсис - Откровение евангелиста Иоанна, которое пророчит гибель человечеству за его грехи.

В конце X в. король Оттон коронуется в Риме, положив начало "Священной Римской империи германской нации". На ее землях строится много неприступных замков и монастырей. Паломничества и крестовые походы XI-XIII вв. сыграли выдающуюся роль в развитии не только европейской экономики и торговли, но и культуры и искусства, обогатив их знанием культуры Арабского Востока. Монастыри начали усиленно строить мосты, дороги, гостиницы, госпитали.

В культовой архитектуре романского периода дерево вытеснил камень. Камень заменил дерево также и в крепостных стенах, окружавших замок феодала. Тип феодального замка сложился именно в эту эпоху: он стоял на возвышении, на удобном для наблюдения и обороны месте и был символом власти феодала над окружающими землями.

Сложился стиль романской архитектуры. Строгость, простота гладких стен (резьба только на капителях колонны) - в Оверни, избыток внешнего декора - в Пуатье, величественные храмы в Нормандии и Бургундии. Церкви, построенные на дороге к "святым местам", были огромные по размерам, рассчитанные на большое количество пилигримов и местных прихожан.

XI-XIII вв. - Время расцвета монументального искусства: как живописи, так и скульптуры. Росписи покрывали стены и своды храмов, скульптура была и в интерьере, и наружу. Дискуссии в области теологии, возникновения ересей (против одной папа в 1210 объявил даже крестовый поход) и др. - Все это привело к тому, что искусство по требованию церкви должно было не только воспитывать и наставлять, но и застрашувати. Отсюда обязательный "Страшный суд", апокалипсические видения, ордалии, история страданий и смерти Христа ("Страсти Христовы"), жития святых - страдальцев за веру. Возникает устрашающее изображение черта. Борьба за человеческую душу между ангелами и сатаной становится излюбленным мотивом романского искусства.

Развивается книжная миниатюра, составляет живую и яркую рассказ (заглавная буква, инициал разрастались в целую картину). Яркие краски, оклад из металла, слоновой кости, драгоценных камней, эмали превращали средневековую рукопись в ценную вещь. Книги переписывали монахи в специальных мастерских - скрипториях (особенно славились скриптории французских, английских и ирландских монастырей). Отдельного внимания заслуживает каролинзька рукописная книга. В каролингским империи (конец VIII - первая половина IX в.) Возникло несколько крупных центров изготовления книг.

Романский период - это пора наивысшего расцвета средневековой культуры: светской литературы и поэзии, театра, в котором ставят и мистерии, и светские фарсы; музыки, где на смену унисона пришло многоголосие церковных хоровых гимнов.

Средневековый героический эпос представлен такими литературными памятниками, как французская "Песнь о Роланде", испанская "Песнь о моем Сиде", немецкая "Песнь о Нибелунгах", армянская поэма "Давид Сасунский" и др. Немецкий героический эпос "Песнь о Нибелунгах", составленный очевидно между 1200-1210 гг. Придворным Шпильмана (как называли бродячих поэтов, актеров и музыкантов), основывается на событиях и легендах раннего средневековья - эпохи великого переселения народов, в частности на легендах, связанных с завоеванием Европы гуннами во главе с Аттилой (Етцелем) в V в. Неизвестный талантливый поэт изложил два цикла народных легенд, которые существовали еще с VI в .: историю трагической любви нидерландского королевича Зигфрида и бургундской принцессы Брунгильды, а также историю гибели королевства, основанного в V в. схидногермансь-либо племенем бургундов (нибелунгов), которое в 436 г.. захватили гунны. Это монументальное произведение, включающее 39 "авентюре" (песен, частей) и имеет 9000 строк. Язык поэмы, по словам Г. Гейне, - "это каменная речь, строки там подобные зарифмованных плит. А между ними иногда пробиваются ясночервони цветочки, как капли крови, и свисают длинные стебли плюща, как зеленые слезы". И. В. Гете считал, что "знакомство с этим произведением свидетельствует уровень культуры нации ... Его должен прочитать каждый".

Именно в период средневековья окончательно складывается образ рыцаря (рыцаря) как образца, который олицетворяет ряд непременных - согласно ценностей эпохи - достоинств.

Обычно рыцарь должен происходить из хорошего рода, но иногда в рыцари посвящали за исключительные воинские подвиги. Впоследствии и все чаще по мере развития городов - можно было купить эту привилегию. Рост роли бюргерства заставило элиту производить кодекс, который можно было бы противопоставить намерениям "третьего сословия" подниматься на все более высокие ступени в обществе. Поэтому в куртуазной литературе герой непременно хвастался замечательным генеалогическим деревом. Рыцарь должен был быть красивым, что обычно подчеркивали его одеяния, обильно украшенные золотом и драгоценными камнями; подходили наряду доспех и упряжь. В хрониста четвертого крестового похода слово "благородно" означало то же, что и "много", "роскошно", "прекрасно".

Рыцарь должен был быть сильным, иначе не смог бы носить доспехи весом 60-80 килограммов. В одной из северных легенд ее герой Беовульф, который прибыл издалека, чтобы освободить датчан от чудовища, которое пидкрадалося ночью и убивало славных рыцарей, становится на поединок против него и при этом бросает все свое оружие, чтобы показать силу, которая даст ему возможность свернуть чудовищу мышцы голыми руками. Рыцарь должен неутомимо заботиться о славе, а слава требует все новых испытаний и время невероятных. Герой романа Кретьена де Труа "Ивэн или Рыцарь Льва» должен оставить сразу после венчания жену, потому что вынужден немедленно отправиться на поиски приключений и сражений. Друзья пристально следят за тем, чтобы он не избаловался в праздности и помнил, чего требует от него собственная слава. "Если здесь война, я здесь останусь", - говорит рыцарь в одной из баллад Марии Французской. Рыцарь не может спокойно слушать о чужих успехах ("зависть гложет его сердце", как говорит один из героев баллад) или же - "Он был очень удивлен, что здесь и другие имеют такую же славу, когда он хотел быть первым в мире".

Самое обвинения для рыцаря - нехватка мужества. Чтобы избежать обвинения в трусости, рыцарь готов забыть об успехе дела, которому служит Роланд отказался трубить в рог, чтобы не подумали, что он с испуга просит помощи, хотя это привело к гибели его друга вместе с боевой женой.

Поединки рыцарей с закрытым лицом является в куртуазных романах темой трагических историй, в которых рыцарь, подняв забрало поверженного, убеждается, что убил близкого родственника или любимого друга. Обычай закрывать лицо забралом объясняется, по мнению Ш. Монтескье, тем, что достать удар в лицо считалось особенно позорным: ударить в лицо можно было только человека низкого звания.

Когда мы сегодня говорим о рыцарское поведение, то обычно имеем в виду отношение к врагу и отношение к женщине.

Славу получала НЕ столько победа, сколько поведение в бою. Гибель становилась хорошим завершением биографии, потому что рыцарю было трудно примириться с ролью немощного старца. "Правила игры", обязательные в бою, диктовались уважением к врагу, "игровым" отношением к жизни, гуманностью и предоставлением противнику равных шансов. Если противник упал с коня (а в доспехах он не мог подняться в седло без посторонней помощи), то тот, кто выбил его из седла, тоже слезал с коня, чтобы уровнять шансы. "Я никогда не убью рыцаря, который упал с лошади, - провозглашал Ланселот. - Не дай Бог испытать такого позора!" Рыцарь без добивает человека преклонного возраста, "доозброюе" противника (Ланселот, рыцарь без страха и упрека, не мог простить себе того, что в пылу боя убил двух невооруженных рыцарей, а когда заметил это, было уже поздно. Он обещал податься на богомолье пешком , в одной только полотняной рубашке, чтобы замолить грех). Он не убивает противника со спины.

"Воевать и любить!" - Такой лозунг рыцаря, быть влюбленным - его обязанность. В песнях Марии Французской говорится о славном рыцаре, который не обращал внимания на женщин. Это большое зло и вина перед природой, замечает автор. Любовь должна быть взаимно верным, должен преодолевать серьезные трудности и длительную разлуку.

Любовь невозможно без тайн и тайных встреч, без ревности и страха потерять любимого. Поскольку в браке этого всего нет, то святость семьи для рыцаря ничего не значит. Культ женщины достаточно условен: "Слуга в любви, господин в браке" - так характеризует истинное положение рыцаря один из исследователей. Рукоприкладство было делом привычным в семьях знати. Супружеская неверность, для мужчин вполне приемлемая вещь, у женщин каралась (в легендах эпохи) сожжением на костре. Правда, когда осужденную с распущенными косами и в полотняной рубашке вели к месту наказания, в последний момент обычно появлялся рыцарь, готовый мечом доказать любому ее невинность, причем невинность эта, вопреки любой очевидности, оказывалась неоспоримым.

Есть ряд гипотез относительно культа женщины в средневековье. У некоторых этот культ воспринимается серьезно, у кого - считается инспирированным литературой ("Ланселот, или Рыцарь Возу" был написан Кретьена де Труа на заказ Марии Шампанской, которая ему покровительствовала), у третьих он приписывается странствующим менестрелям и трубадурам. Главная тема поэзии трубадуров (провансальских поэтов в XII-XIII вв.) - Воспевание вассального служения даме, провозглашение права земной любви (в противовес религиозному аскетизму). Менестрели продолжали эту традицию. Хотя они были и певцами, и музыкантами, и забавника, и декламаторами, а обычно и поэтами, путешествуя от замка к замку по Франции и Англии, восхваляли хозяйку, надеясь получить службу при дворе (или хотя гостеприимство и подарки перед дальнейшей дорогой). В основном они происходили из безземельных или малоземельных рыцарей, мечтали о какой-то постоянную придворную должность. их песни отличались изысканностью и отвечали представлениям об идеальной любви.

Эмоциональная жизнь средневекового простолюдина тяготело бы к двум полюсам - христианской литургии (она питала чувственный мир человека возвышенными, религиозными мотивами) и карнавальной, смеховой стихии.

Карнавальные, как вообще все обрядово-зрелищные формы, организованные на основании смеха, считает М.М. Бахтин, будто строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь. Это особого сорта двухмерность, без учета которой ни культурное сознание средневековья, ни даже культуру Возрождения нельзя верно познать и оценить. Опять же, по М.М. Бах-тиним, целый необъятный мир смеховых форм и проявлений противостоял официальной и серьезной (по тону) культуре. Они были внецерковные, вне религиозные и весьма разнообразны. Прежде всего - это святая карнавального типа на площадях: многодневные, со сложными действами и походами на площадях и улицах. Важное в них то, что карнавал - не зрелище, в нем живут все, потому что по своей природе он всенародный. Пока карнавал продолжается, для одной человека нет другой жизни, кроме карнавального; от него никуда не денешься, потому карнавал не знает границ. В течение карнавала живут по законам карнавальной свободы (как в античном Риме во время сатурналий): это временный выход за пределы обычной жизни, когда разрешено очень многое из того, что обычно запрещено порицается, когда отменяются все иерархические отношения, привилегии, нормы, царит особая форма свободного фамильярному контакта между людьми, отделенными в обычной жизни непреодолимыми барьерами гражданского, имущественного, служебного, семейного и возрастного состояния, когда надо неукоснительно выполнять этикет и соблюдать приличия. Во время карнавала можно пародировать все серьезные церемониалы: прославление победителей на турнирах, церемонии посвящения в рыцари и др.

Кроме карнавалов в собственном смысле слова устраивались также "праздник дураков" и "праздник осла". Даже так называемые храмовые праздники сопровождались ярмарками и различными торжественностью на площадях с участием великанов, карликов, уродов, "ученых" зверей. Шуты и дураки были неизменными участниками гражданских и бытовых церемониалов и обрядов.

В смеховой латинской литературе есть пародийные куплеты буквально на все моменты церковного культа и вероучения - даже на молитвы и проповеди, а также пародийные завещания ("Завещание свиньи", "Завещание осла») и эпитафии, пародийные постановления соборов, пародийные рыцарские романсы.

Карнавальный смех звучит в фаблио (коротких рассказах типа анекдотов) и в своеобразной смеховой лирике вагантов (бродячих школьников, клириков, иногда обедневших горожан и рыцарей).

Постоянное раздвоение жизни на религиозное и мирское лучше всего иллюстрируется ситуацией со средневековым театром, в котором эти два начала постоянно соревнуются. Среди источников средневекового театра также находим литургию и карнавальную стихию - это баллады и танцевальные песни трубадуров, представления сельских шутников и танцоров, которые постепенно становятся профессиональными затейниками-Гистрионы.

По литургической (церковной) драмы, то уже в IX в. театрализованное месса, вырабатывается ритуал чтения в лицах эпизодов легенд о рождении Иисуса Христа, о его погребении и воскресении. Со временем литургическая драма от простых сценок переходит к более сложным - с костюмами, режиссерскими инструкциями. Все это делают сами священники. В дальнейшем драма отделяется от мессы, переходит из латыни на местный язык, в ней появляются бытовые детали, естественные жесты ("Поход пастухов", "Поход пророков").

Чтобы не лишиться услуг театра (не будучи в состоянии покорить его), церковные власти выводят литургическую драму из-под свода храма на паперть. Рождается напивлитургична драма (середина ХП в.). Но теперь уже городская толпа диктует ей свои вкусы, заставляя показывать спектакли в дни ярмарок, а не церковных праздников, давать бытовое толкование библейским сюжетам. Особенно любила публика сцены с бесами, наделяя их чертами средневекового вольнодумца. В XIII в. комедийный струя в театральном зрелище заглушался театром миракля, который тоже имел своей темой жизненные, но обращенные к религии события. Само слово "миракль" переводится с латинского как "чудо". И действительно, все коллизии в этом жанре завершались вмешательством божественных сил - св. Николая, Девы Марии и тому подобное. Но и в эти сюжеты проникали реальные беды и горести людей за несовершенства жизни ("Миракль о святом Николае", "Миракль о Роберте-дьяволе»).