Национальный вариант барокко в литературе, театре и музыке

Литература указанного периода была разножанровой и разнообразной тематически. Еще в течение всего XVII в. велась религиозная полемика с католицизмом, униатством, протестантизмом, иудаизмом, исламом, порождало полемические произведения. их воспитательный христианский пафос дополнялся и ораторско-проповеднической прозой. Проповеди, "слова", "проповедь", "Поучений" Барановича ("Меч духовный», «Трубы словес проповидних"), И. Галятовского ("Ключ разумения"), А. Радивиловского ("Венец Хрис-то") , С. Яворского, Ф. Прокоповича, а в XVIII в. Г. Канского, И. Ле-ванды достигли высокого художественного уровня. Агиографическую традицию завершает 4-томная "Книга житий святых" Д. Туптало.

Много писалось в эти времена мемуарах исторических произведений. Кроме упоминавшихся уже летописей Самовидця, Г. Грабянки и С. Величко в конце Хулио ст. появляется анонимная "История русов". Выдающимся памятником паломнической прозы стали "Странствования" В. Григоровича-Барского.

Однако казацкая освободительная борьба, а позже Колиивщина породили особый пласт национальной литературы, полной глубоких патриотических чувств, экспрессии, патетики. Думы, песни, плачи, панегирики, диалоги, различные драматические формы были посвящены казацким деянием. Сами названия говорят об этом: "Хроника польская, литовская, Жмудского и всея Руси" М. Стрийковского, поэма "О Острожскую войну под Пятой" С. Пека-лида, "Украина, татарами терзаемая" М. Павковського, "Чигирин" А. Бучин-ского-Яскольд, "Разговор Великороссии с Малороссией" С. Дивовича и др. Особенно показательны произведения некоторых поэтов "времен Мазепы", который и сам писал стихи. Воинственный пафос, рыцарское славолюбие, иногда - как в западноевропейской рыцарской поэзии - возвеличивание подвига ради подвига находим в произведениях Стефана Яворского, Пилипа Орлика, Петра Терлецкого (у последнего, например: "Кто только тронулся через реку кровавую, плывет счастливо в исконную славу .. . "). И это не должно вызывать удивления, поскольку мужское население Украины почти на два века забыл вкус мирного труда и не могло охладиться от воинственных страстей.

Наибольшего развития достигла барочная поэзия. Она отмечалась в значительной жанровой и содержательной разнообразием; стихи полемические, панегирические, эпиграмматические, морально-дидактические, религиозно-философские, сатирически-юмористические, общественно-политические, лирические. Основным ее центром была Киево-Могилянская академия, где разрабатывались поэтические жанры, культивировались определенные стилевые элементы - осложненные метафоры и риторические фигуры, эффектные контрасты, эмблематика, оксюмороны т. Поэзия различалась элитарно-мифологическая, благородная (в основном польско-украинском), мещанская. Было создано большое количество культовых произведений: псалмов, кантов, стихов на темы Священного Писания - но одновременно и пародий на духовный стих, и травести. Чисто философская поэзия - это медита-ные стихи о человеке, вселенная, космос, богов, смерть, бесполезность жизни. Характерные черты поэтических произведений: силлабический (равносложным) стихотворение, широкое использование античной мифологии и символики, причудливые поэтические образы и стихотворные структуры, наполнения христианскими мотивами.

Элитарного оттенка так называемой "ученом" украинской поэзии XVII в. придавало откровенное стремление к формалистических упражнений. Поэты считали, что чем вчениша человек, тем необычнее должна быть Те язык, тем больше книжных знаний и впечатлений должны содержать в себе стихи. Чем иначе можно объяснить, что и такой рационально мыслящий деятель, как автор первой украинской Конституции, воин и поэт Филипп Орлик стремился писать стихи искусственной поэтическим языком, состоявшая в основном из мифологем, философских абстракций, экзотических топонимов, аллюзий, символов, развернутых метафор, гипербол . Самый, наверное, гиперболизированным литературным жанром был панегирик. Каких только добродетелей НЕ приписывают своим героям по-ети-панегирист Стефан Яворский, Иван Максимович, Филипп Орлик, Иван Орловский и Феофан Прокопович! И хотя сами авторы понимали условность всех этих преувеличений, они их нанизывали с чисто художественной целью, для игры мысли и переливов слова.

Стихи-послание, панегирики - это не просто страсть к демонстрации эрудиции. Так, ученый украинская поэзия XVII в. была рассчитана на элитную часть общества, одной из специфических особенностей которой было тогда не так богатство, как высокая образованность. Принадлежать к кругу эрудированных людей было престижно, и надо взвесить на то, что накануне культурных реформ середины XVII в. и позже, латино-польское образование коллегиумов и гимназий уже принесла свои первые плоды. Условно-мифологическое мышление поэтов, выросли на латино-польских книгах - на Цицерона, Тите Ливии, Тацит, не могло быть понятным для всех. Ему предстояло сначала стать достоянием узкого круга интеллектуалов. Умение читать стихи-лабиринты или разгадывать всевозможные поэтические ребусы не было глупостью. Оно прививало современникам вкус к высокой поэтической условности, является важной чертой художественной культуры. Когда поэт того времени говорил, скажем, о Христе или Александра Македонского, вспоминал море или хлеб, он не имел в виду этих лиц или эти вещи. Это были определенные словесные знаки, за которыми стояли поэтические реальности. За "Поэтикой" М. Довгалевского, слово "Христос" может иметь целую совокупность условных значений: «свет небесный миру", "надежда и спасение", "всемогущее слово, начала и конца в нем нет", то, "кто всегда был , есть и будет, кому повинуются звезды "и другие.

Богатые поэтические ассоциации вызвали у ученых людей того времени также имена и реалии античной мифологии, потому что за ними стояла специфика их образования - изучение греческого и латинского языка и литературы. Такие мифологические упражнения формировали чисто поэтическое постижение реальности, в котором большую роль играли интуиция, озарение, загадочные образы сновидений и др. Присущая барочной сознания вообще фантазийность, мистика, мифо-логичность в украинском варианте, как по мнению некоторых исследователей, проявила себя не слишком. Однако если учесть сугубо украинский вкус к украшениям, то неудивительно, что в барочной литературе и искусстве он "показал себя" в щедром декоратизми и захвате формальной мастерством («красота ради красоты»). Как считают современные исследователи культуры этого периода, заслуга украинского барокко в том, что оно предоставило традиционной любви к красивой формы артистического блеска.

Конечно, ученый поэзия XVII-XVIII вв. сформировала и какой-то новый тип литературного творчества - интеллектуальную игру, соревнования в остроумии. Однако поэзия, которая становилась предметом интеллектуального развлечения, должна иметь какое-то серьезное оправдание, ведь ею увлекались целое поколение литераторов. От них выстраивают мостик к таким мастерам XX в., Как француз Г. Аполлинер, украинец М. Семенко и чех В. Гавел. Фигурные стихи, или, как их назвал украинский поэт, "поезомалярство", основанные элитарной барочной поэзии Украины XVII в., Были надолго забыты.

Между тем их теоретически обосновал в курсе лекций, прочитанных в Киевской академии еще в 1736-1737 гг., М. Довгалевский. То, что обычный печатный шрифт (особенно славянский) имеет значительную декоративную выразительность, печатники знали уже давно, но этот академический профессор делал со шрифта нечто фантастическое. Он будто хотел показать, что изящный декоративный произведение, чарующий своим серебристым кружевом, можно создать без карандаша и кисти. При этом он уверяет, что это не просто шрифтовые узоры, а стихи-лабирииты, которые надо читать "от центра во все стороны", идя "вверх и вниз, вправо и влево". И хотя, идя в каждую сторону, мы действительно прочитаем какой-то разумный латинское изречение, главное не в литературном смысле, а в абстрактном узоре из слов, который живет уже по законам декоративного искусства (сформулированного в XX в. Художниками оп-арта). У самого М. Довгалевского появляется ощущение, что за поэтическими загадками стоит реальность какого-то другого, алогичного мира, инобытие. В его курсе поэтики вводится раздел "О загадках как поэтические произведения". Здесь он как отталкивается от наблюдений поэтов европейского Возрождения, абсурдное (т.е. невозможно с точки зрения здравого смысла) наделено определенными поэтическими свойствами. Кстати, элитные круги Европы упомянутой суток тоже восхищались игрой в абсурдные пророчества и парадоксальные высказывания, в которых раскрывали неожиданный и часто поэтический смысл обычных вещей и явлений.

Однако поэзия загадки проявляется не только в абсурдистской игре буквами, изображениями, словами. Значительно сильнее эстетические чувства вызывают те вещи, которые включают в себя принципиальную непостижимость. В стихотворении-загадке о сне Довгалевский пишет: "Кто я такой, то никто не знает, разве глаза закроет". Такие загадки говорят нам о существовании большого количества непостижимых вещей и наводят на мысль об иллюзорности той "разумной реальности", которая доступна нашему здравому смыслу. И здесь барочная загадочность переходит в мир тревожных раздумий о смысле бытия и о вечных загадки природы, можно считать "передвитокамы" романтизма.

Среди украинских поэтов - авторов интеллектуально острых, а порой и парадоксальных стихов, был черниговский архиепископ Лазарь Баранович. Памятный церковный и государственный деятель того времени много сил отдавал литературе, потому что мечтал увидеть Украину в кругу цивилизованных европейских стран, а для этого в ней должна быть собственная развитая барочная культура. Литература, как считал он, не менее действенный способ самоутверждения нации, чем казацкое оружие.

Писатели-демократы XIX в. были убеждены, что Киево-Могилянская коллегия портила поэтический вкус своих воспитанников и плодила безнадежно серую и мертвую поэзию. Во многом это так, когда речь идет о тех ученых, поэтов, свято верили в образце и нормы и писали согласно академическими правилами. Поэзия была для них не состоянием души, а средством пропаганды христианских идей. Такие "правильные" дидактические стихи писал в 1660-х годах ректор коллегии, будущий митрополит Варлаам Ясинский. Поэтому неудивительно, что именно он не воспринимал произведения тех авторов, руководствовались вдохновением. Они объединялись вокруг Барановича, который в свое время и сам преподавал поэтику в Киевской академии, но как поэт со временем отходил от нее все дальше, потому что писал странные, не всем понятные стихи, создавая мир какой эстетизированного мистики.

Сложные ассоциативно-метафорические образы оставались непрочитанными и потому непонятными. И это повлекло литературную спор - наверное, первую в украинской культуре дискуссию чисто поэтического характера.

В творчестве как самого Барановича, так и его учеников мы находим и произведения ярко выраженного социально-политическое звучание, что было естественно для поколения, измученного бесконечными войнами и раздорами среди самых украинском. Время Руины самим Л. Барановичем воплощается в образе бури, ЧТО вот-вот потопит корабль Украины. В то же время и в формальных экспериментах элитарной поэзии поэты-черниговцы не видели ничего страшного, потому что они стремились засвидетельствовать свое умение мыслить изящно и изысканно. Острота ума, блеск метафор, парадоксов свидетельствовали о принадлежности к европейской культуре, а украинец того времени наверное чувствовал европейцем, не страдая комплексом неполноценности и провинциализма. И в этом тоже был патриотом.

Стремление освободиться от консервативных вкусов и зависимости от возглавляемой В. Ясинским Печерской типографии заставило Барановича наладить собственное издательство. Благодаря этому Чернигов на время стал вторым культурным центром Гетманщины, где успешно разрабатывались свежие поэтические идеи. Недаром же из круга Барановича вышел поэт-Нова-тор И. Величковский, самый барочный драматург Д. Ростовский, мастер поэтической фантасмагории И. Орновский, классик эмблематической поэзии и поэтической книжной иллюстрации И. Щирский.

В то же время был в поэзии и стихийный тяга к наивного бытового реализма. Реалистические тенденции проявились в поэзии демократически настроенного шляхтича Даниила Братковского, путешествующего дьяка Петра Гученського-ГИОПа-ча поэта ченцяКлиментияЗиновиева, полностью озабоченных делами "этого мира". Заключенный рукописный сборник К. Зиновиева содержит 370 стихов, написанных живым, разговорным украинским языком, проникнутых симпатией к людям труда, народного быта и обычаев. Реальными чертами обыденности, здоровым юмором проникнуты стихи-травестии, авторы которых - странствующие студенты, бурсаки (подобные европейских вагантов) - приспосабливали библейские сюжетные схемы в повседневной жизни. Пишутся и "Светские песни", где доминируют мотивы сиротства, горькой судьбе и несправедливости (А. Падальський, И. Бачинский), а любовная лирика лишается постепенно дидактизма и морализаторства, становится искренней и непосредственным (И. Пашковский, Ю. Добриловский). В начале XVII в. зарождается украинская драматургия. Она связана с иезуитскими школьными театрами, где ставились драмы польском языке. Декламации и диалоги, написанные на украинском языке, предназначались для братских школ. Расцвет школьной драмы приходится на 70-е годы XVII - первую половину XVIII в. и связан с именами преподавателей Киево-Могилянской коллегии (академии) М. Довгалевского, Г. Канского, М. Козачинского и др.

Модель школьного театра Киевской академии, кстати, было заимствовано Славяно-греко-латинской академией в Москве и Карловицкому православной школой в Сербии.

Украинский книжным языком относились и многоактные драмы рождественского и пасхального циклов типа мистерий, Миракл и моралите, а также драмы на исторические темы, интермедии. Наиболее известными представлениями были драмы "Алексей, человек Божий" неизвестного автора, трагикомедия "Владимир" Ф. Прокоповича (посвящена И. Мазепе).

Школьный театр - воспитательный и пропагандистский. В большинстве его спектаклей пропагандируется главная учительна книга - Библия, тем более - в мистериях, мираклях и моралите. Следует учесть, что эпоха барокко в Европе, по мнению большинства исследователей, является, с одной стороны, временем интенсивной христианизации культуры, а с другой - такой же интенсивной попыткой предоставить ей светскости. Барокко - открытый тип культуры, то есть имеет большую степень свободы, раскованности по форме и содержанию. Это касается и отношения к священным текстам: допускается скрытое цитирование, намеки, символы и т.п. или неточное воспроизведение, есть не полный повтор.

Рассмотрим это на примере украинской пасхальной мистерии "Dialogus de passione Christi". Если средневековая мистерия тщательно следовала за вечным сюжетом, показывая зрителям Иоанне Предтече, Марию Магдалину, въезд в Иерусалим, тайная вечеря, молитву в Гефсиманском саду, заключение под стражу, суд, страсти Господни, воскресенье, жен-мироносиц, восхождение в ад, воскресения, то барочная мистерия, которой упомянутый "Диалог", воспроизводит все в одном эпизоде - молении о чаше. Эпизод этот развернута в трехъярусном пространстве, отмечен движением персонажей: с неба ко Христу спускается Ангел с чашей, из ада раздаются стоны грешников. Персонажи в этом пространстве расположены достаточно свободно. Ангел, несет чашу, становится не только посредником между Богом отцом и Богом сыном, но и утишувачем Богородицы. Он также объясняет зрителям, что происходит на сцене. Персонажи выполняют действия, которых нет в Евангелии. Богородица встречает Ангела и пытается забрать у него чашу, то есть принять страдания сына. Христос не сразу принимает чашу, все решают крики грешников. С чашей он идет на Голгофу. Так происходит замена символов: чаша становится равноценной кресту, ход с ней - это путь на Голгофу.

Отказываясь от традиционного повтора текста, делая символ олицетворением основных мистериальным значений, драматург строит сложную конструкцию, отсылает зрителя к Священному Писания, не воспроизводя его детально. Использовались и другие символы. Достаточно распространены пьесы пасхального цикла, где показывались муки Христа, а выставлялись на сцене лишь орудие пыток, на какие реагировали ангелы или аллегорические фигуры, произнося монологи соответствующего содержания.

Г. Канский в пьесе "Воскресение мертвых" пользуется лишь цитированием евангельского текста, предоставляет достаточно упрощенной - как это бывает всегда в моралите - коллизии высокого аллегорического содержания. В его моралите два персонажа: один из них идет по узкой тропинке, выбрав праведную жизнь, второй направляется широкой дорогой к адской ворот, их души встретились после смерти, и душа грешника заголосила в запоздалом раскаянии, пугая благочестивых зрителей. Не только путь грешника и праведника, но и философское осмысление судного дня висвилюеться через традиционный сюжет благодаря цитате из Библии - прежде всего с притч, объединенных мотивам зерна: о сеятеле, пшеницу и плевелы, о посеве и лестницы (об этом говорится в бытовой беседе земледельца со Священником). Г. Канский делает эти слова обыденными, но не обделяет высоким значением, приближающий беседу персонажей о посевах и урожае в аллегорической.

Иногда, наоборот, канонический текст "опускается" в фольклорную, смеха стихию. Примером может служить «Слово о возмущению ада". Этот пасхальный спектакль имеет сложную конструкцию. Муки Христа, его смерть не показаны зрителям. Они только слышат о них из уст других действующих лиц - Люцифера и Аду, которые, зная о сошествии Христа в ад с целью спасения праведников, заняли оборонительные позиции, обдумывают план боя. Люцифер построил свою столицу - ад, имеет верных слуг, которых больше, чем апостолов у Христа. И все же Ад боится, а Люцифер не только его успокаивает, но и упрекает за трусость ("Господин Аде, почему ты так трусливый?"). Адские силы сводят искусственную ворота, вешают железные цепи и т.д. - абсолютно смешные в своей конкретности вещи, ведь, как понимают зрители, все это ничего не значит для их соперника. Так абстрактная борьба добра и зла переходит в план "реального", а потому и комического поединка. Однако это "опускания" высокого в "низкое" не лишает спектакль духовного звучания, ведь за всем стоит серьезная и важная для человека того времени христианская мысль. Такой перевод библейских текстов на язык сцены не было украинским изобретением, однако оно соединило с европейским искусством, стало важным признаком ее бароковости.

Бытовала в это время в Украине и народная драма ("Царь Ирод", "Коза", "Маланка", "Трон" и т.д.). Самым оригинальным был народный кукольный театр - вертеп. Этот миниатюрный театр был как маленький храм, который давал представление о мироздании. Этажи вертепной сундуки были своеобразной "моделью мира" - земля, видимый мир и небесная обитель, где одновременно соединяя "земное" и "небесное", происходило действие. Куклы не передвигались по сцене, а как иллюстрировали действие, не существовали, а демонстрировали чью-то жизнь. События вертепной драмы отделялись друг от друга спи вами - чаще выполнялись молитвы, канты, псалмы.

Есть сведения, что в XVII-XVIII вв. на Запорожской Сечи вертеп также был популярным, так же, как различные обрядово-карнавальные действа.

С 50-х годов XVIII в. на Украине появляются театральные коллективы профессионального характера. В частности, в Глухове действовал придворный театр гетмана Кирилла Разумовского, в котором ставились комедии и комические оперы на русском, итальянском и французском языках. С этого же примерно время в Украине появляется российский и польский классицистический театр. Ряд любительских групп выступали в Елисаветграде, Кременчуге, Харькове, а в последние десятилетия возникли настоящие профессиональные труппы. Еще в период развития школьной драмы и интермедии (это 40-е годы Х "УП в.) Явился своего рода музыкальный театр. Им стал бурсацкий концерт, который составил остроумную сценку из жизни бурсаков, в которой певцы - взрослых и малые - играют сами себя. В то же время это пародия на торжественный "высокий" церковный произведение (например, "Служба пиворизам и пьяницам"). Низкое содержание в сочетании с традиционными серьезными формами дванадцятиголосои торжественной композиции создает особый юмористический эффект.

Немаловажную роль в украинской культуре этого времени песня, которая, по словам Гоголя, "для Малороссии все: и поэзия, и история, и отцовская могила. Верный быт, стихии характера, все изгибы и оттенки чувств, волнений, страданий .., дух прошлого ". Песня почти всегда драматична, как считает историк М. Максимович, "ее звуки, кажется, не звучат, а говорят, они живут, обжигают, раздирают душу".

На основе народно традиций (что в них вложила свой вклад и легендарная автор и певица Маруся Чурай) и кантат позже зародилась песня-романс литературного происхождения ("Стоит явор над горой" - Г. Сковороды, "Смотрю я на небо" - слова Г. Петренко, музыка А. Александро-воита др.).

Ведущим жанром в музыке становится хоровой, так называемый партесный (хоральный) концерт. Толчком к выработке многоголосой композиции в Украине стали западноевропейские модели. Сильные контрасты, чувственная полнота, эмоциональность этой музыки делают ее близкой к ораторскому искусству. Сказывается особенность стиля барокко - захватить, поразить, растрогать слушателя. Создается хоровое исполнительство. Значительную роль в развитии партесного пения сыграли школы при братствах. Партесный пение под названием "киевский" распространился в Москве и других городах России. Теоретические основы его обобщил композитор М. Дилецкий ("Грамматика музыкальная"). Нотная грамота, игра на музыкальных инструментах, пение в хоре были обязательными для всех слушателей Киево-Могилянской академии. Хоры имели также Переяславская, Черниговская и Харьковская коллегии.

Светская музыка развивалась в городах и в крупных помещичьих имениях. Богатые помещики удерживали крепостные капеллы, оркестры, оперные и балетные труппы. Музыкантов, певцов и артистов балета готовили в школах при некоторых имениях, а также - в последней трети Хулио ст. - В Глухивсь-кий певческой школе, в специальных музыкальных классах при так называемом Новом харьковском училище.

Барочная церковная музыка синтезирует глубину душевных переживаний, таинственность, присущую храмам, патетику воинских побед. Волшебной величием наполнена музыка А. Веделя, М. Березовского, Д. Бортнянского - композиторов, слава которых вышла за пределы Родины. С их именами связано развитие симфонической музыки - концертов, кантат, ораторий.

Произведения Д. Бортнянского выполнялись в разных странах мира. Один из современников композитора писал, что среди самых знаменитых в России является Дмитрий Бортнянский. Сам же Бортнянский называл Моцартом духовной музыки своего соотечественника Артема Веделя.

Украинский мнение второй половины XVIII в. чувствует значительное влияние выдающегося мыслителя и поэта Григория Сковороды, который якобы заключил барокко сутки и перевел ее в новые времена.

Он является автором многих оригинальных произведений. Среди них - философские трактаты ("Потоп змеиный", "Входная дверь к христианской благотворительности" и др.), Басни (сборник "Харьковские басни"), поэзии (сборник "Сад божественных песен»); Г. Сковорода отдает должное любимым жанрам своего времени - панегирик и одам, а также пейзажным стихам, сатирам. Есть у него эпиграммы, известно большое количество сковородинского афоризмов.

Энциклопедически образованный человек, гуманист Г. Сковорода отстаивает "естественного человека" и родственную ей работу. Человек - «не дрожащий раб", а "шумный бурный дух", "кузнец своего счастья», которое достигается "подражанием блаженной натуре". Как сказал о Сковороде Павел Тычина: "Большой наш философ щедрую оставил нам наследство по себе: объемом широкую, содержательностью глубокую и по мировоззрению своего - чистую и нравственную ..." С ним пришло осмысление прошлых деяний, и украинская мысль вернулась к традиционной христианской идеи мирного самоопределения человека в мире.