Разработка литературно-исторической экскурсии «Северные Афины»
Около десяти тысяч человек прошли через вологодскую ссылку в XIX - начале XX века. Практически каждый из посетивших наш город являлся незаурядной личностью, поскольку в конфликт с властью, как правило, вступали люди с высокими устремлениями.
С началом XX века политическая ссылка в Вологодскую губернию стала приобретать массовый характер. Далеко не одни И.В. Сталин и В.М. Молотов отбывали ссылку в Вологде. Сюда ссылалось большое количество замечательных людей, которые тепло вспоминали этот город. Под гласным надзором полиции в начале 1903 года в Вологде находилось порядка 60 человек. Именно тогда здесь собралась интересная компания политических ссыльных (полицейские называли ее колонией), в нее входили: В. Луначарский, Б.В. Савинков, А.А. Богданов, Н.А. Бердяев и другие, между ними велись горячие философские и политические дискуссии. Культурно-общественная жизнь колонии в Вологде была напряженной ссыльных, что послужило основанием для именования города с легкой руки писателя А.М. Ремизова «Северными Афинами». Именно здесь каждый из ссыльных до конца определился со своим жизненным выбором (приложение2): Бердяев ушел в свою выстраданную философию «христианского персонализма», Луначарский и Богданов - в большевики, Ремизов - в литературу, Щеголев - в пушкинистику, а Савинков - в террор. Исходя из этого, можно сказать, что в Вологде не просто складывались людские судьбы, здесь завязывались исторические пути России. Все это заслуживает серьезного изучения[16].
Целью экскурсии является показ исторической и культурной роли города начала XX века, получение экскурсантами новой для себя информации. Задачи экскурсии: познакомить экскурсантов с объектами, которые относятся к теме рассказа, с историей города того времени, с историей людей посредством рассказа и показа.
Объекты показа
1. Ремизов (ул. Зосимовская,70)
Возле этого жилого дома, на месте которого когда-то стояла деревянная постройка, будет рассказана история известного писателя Алексея Михайловича Ремизова, портрет которого смогут увидеть экскурсанты(приложение3). В этом доме, последнем по Желвунцовской (в то время) улице, в 1901-1902 годах жили революционеры, политические ссыльные. Дольше всех в домике на Копанке жил писатель А.М.Ремизов.
На сегодняшний день не только специалисты, но и простые почитатели русской литературы «серебряного века» знают, что писатель Алексей Михайлович Ремизов в юные годы жил на вологодской земле, что именно в здесь он написал свой знаменитый роман «Пруд» и впервые с гордостью почувствовал себя «настоящим писателем»[32].
Вологодской срок ссылки писателя закончился в мае 1903 года. По правилам, которые существовали в те годы, бывший политссыльный в течение пяти лет не имел права жить в столицах, где начинала создаваться «новая литература», Ремизов чувствовал себя причастным к ней с первых шагов на литературном поприще. Ремизову была предложена должность заведующего репертуаром в созданном В.Э. Мейерхольдом новаторском театре «Товарищество новой драмы», который постоянно гастролировал по южным городам России. Небольшой роман (фактически повесть) «Часы»[31], в основу которого легли воспоминания о северной ссылке, был написан в Киеве или Одессе в 1903-1904 годах.
Спустя полвека, в Берлине, а потом в Париже Ремизов неоднократно обращался к своим вологодским воспоминаниям и впечатлениям и представил читателям, как эмигрантам из России, так и иностранцам, удивительный образ Вологды начала XX века. В послевоенные годы в Париже им, по просьбе его биографа Н.В. Кодрянской, составлен список книг изданных до эмиграции. «Часам» в нем дан характерный подзаголовок: «Вологодская повесть»[31].
Очень сложным способом писатель «собирает» в своих книгах бытовые воспоминания, размышления о литературе, художественные тексты, исторические документы и собственные комментарии к ним, документы личного характера, письма друзей, свои письма к друзьям, иногда давно умершим. Ремизов был прекрасным чтецом, публичные выступления, на которых он читал свои тексты и классику, безусловно, пользовались в русском Париже огромным успехом и несколько раз были записаны на граммофонные пластинки.
В творчестве писателя можно проследить светлый, поэтический и даже озорной взгляд на Вологду начала XX века, этот взгляд представлен в книге «Иверень»[30], особенно в главе «Северные Афины».
В книге, вслед за многообещающим вступлением на античный лад, идет подкрепленное вдохновением поэтическое описание вологодской земли: «Нигде во всем мире нет такого неба, как в Вологде, и где вы найдете такие краски, как реки красятся - только вологодские...». После следует тема автобиографии: «Я попал в Вологду при исключительных обстоятельствах...». Большую часть главы составляет довольно реалистический рассказ об этих «обстоятельствах». По ходу рассказа Ремизов поясняет смысл названия «Северные Афины». С одной стороны, Вологда получила такое приятное имя «за неповторяемость и единственность красок времен года», а с другой - за большое скопление интеллектуалов, которые отбывали здесь ссылку, чем и мотивирован античный фон вступления к главе. Все же, Ремизов даже настаивает, что название «Северные Афины» пошло не от него, что оно и ранее присутствовало в определенной среде. Тем не менее, он пишет, что в начале прошлого века таким именем звалась ссыльная Вологда, и слава о ней гремела во всех уголках России, где хоть какая была и самая незаметная революционная организация, а где ее не было[30]. Именно этот смысл имеет наша экскурсия.
2. Путевая информация до Кувшинова.
По пути следования до следующей точки показа, будет рассказано о следующей главе «Иверня», этот рассказ послужит неким вступлением. Уже название главы, которая следует сразу за «Северными Афинами», а по композиции книги предшествует им, говорит о странном, фантасмагоричном содержании, она называется «Розовые лягушки». В этой главе Ремизов обстоятельно, с подробностями рассказывает о своих первых вологодских впечатлениях.
Изначально Ремизов должен был отправиться отбывать ссылку в Усть-Сысольск, но остался в Вологде из-за болезни глаз. Срок, на который полиция разрешила писателю оставаться в Вологде прошел, нужно было возвращаться к изначальному месту ссылки, в Усть-Сысольск, или же предпринимать что-то радикальное. По книге, Ремизов рассказывает выдуманную историю психиатру. На следующий день Алексей Михайлович Ремизов получил свидетельство «из Кувшинова» - вологодской психиатрической больницы, которое было подписано старшим врачом А.А.Богдановым (Малиновским), по нему-то полицмейстер оставил ссыльного в Вологде еще на один месяц[32].
3. Богданов. Воспоминания врача Ермолаева. Кувшиново (ул. Майская, 4).
Здесь будет рассказана вологодская история Александра Александровича Богданова (приложение 1) по воспоминаниям его коллеги по Вологодской больнице Ивана Ефимовича Ермолаева. Этот деревянный сохранился с того времени, экскурсанты смогут увидеть его вид начала XX века на фотографии (приложение 4).
Иван Ефимович Ермолаев родился в крестьянской семье Вологодского уезда, окончил Вологодскую земскую фельдшерскую школу, работал фельдшером в различных вологодских лечебных заведениях. Будучи учеником фельдшерской школы Ермолаев занялся революционной и профсоюзной деятельностью, вступил в социал-демократическую партию. Вел частную медицинскую практику.
Богданов оказался в Вологде в 1900 году, когда ему было 27-28 лет. Его портрет: средний рост, широкие плечи, светлые волосы, русая борода и усы. Физически довольно сильный, простой и невзыскательный в образе жизни и одежды. Физиономия его, по его же определению, обыкновенного, среднего русского человека, но громадный, нависший лоб, придавал суровое выражение лицу, и твердые очертания подбородка говорили об упорстве, настойчивости и уме. Глаза его были серыми - обычное их выражение серьезность и усталость. Он был рассеянным и не обнаруживал практически неприспособляем, но, кажется, про себя думал, что он недурный жизненный практик. Александр Богданов был человеком, который упорно и систематически работал, хотя нигде на службе не находился. Лозунг его был - все для работы. В Вологду Богданов приехал уже писателем: его краткий курс экономической науки выходил чуть ли не вторым изданием, вышла из печати книга «Основные элементы исторического взгляда на природу» и была практически написана книга «Познание с исторической точки зрения». О нем шли слова, как об ученом и опытном революционере, организаторе и пропагандисте. Вологда являлась, по всей видимости, его второй ссылкой, первый раз он был выслан в Калугу. Вскоре, по приезду в Вологду, город стал организационным центром ссылки. Богданов вел правильный образ жизни, посвящал не меньше восьми часов в день своей писательской работе. Ни табаку, ни алкоголя Александр Александрович не употреблял. Кроме восьми часов писательской работы он не меньше этого времени тратил на чтение, читал он с огромной быстротой[12].
Ближайшими причинами, вынудившими Богданова с Ермолаевым покинуть Кувшиново, был приезд в Кувшиновскую лечебницу нового старшего врача известного социал-демократа Аптекмана, введшего невозможный режим для врачей, фельдшеров и служителей. «Кувшиновская» тема на этом не заканчивается. Через месяц после подписанного Богдановым свидетельства, потребовалось другое медицинское заключение. Новый старший врач без колебаний подписал требуемый документ.
Ремизов пишет, что свидетельство Аптекмана было ещё крепче, в нем говорилось об «угрожающих признаках». В обществе было известно, что Кувшиновская больница пользовалась спросом у большого количества политссыльных Вологодской губернии для упрощения их участи и что в этом им охотно помогали врачи, зачастую, будучи такими же ссыльными. По отношению к Ремизову, второе свидетельство дало результаты не сразу: не произведя должного впечатления на полицию, друзья Ремизова Щеголев и Савинков решили разыграть перед губернатором целый спектакль в защиту Алексея Михайловича. В защиту товарища, Щеголев рассказал о розовых лягушках. Рассказ о земноводных с такой необычной окраской в исполнении Щеголева произвел на губернатора Князева должное впечатление. Как писал Ремизов, «Розовые лягушки» победили и Князев согласился оставить его в Вологде, но с условием того, что кроме полицейского надзора был и товарищеский присмотр. После чего Щеголев отступил, и Савинков выразил благодарность губернатору за прием и умное решение по делу их душевнобольного товарища[32].
Борис Савинков (приложение3), который был социал-демократом и принадлежал к группе «Социалист», где написал статью, оказался в Вологде. Здесь социал-демократы и эсеры часто собирались вместе для обсуждений теории и тактики борьбы в революции, и однажды на занятия кружка пришел бледный Савинков с речью о том, что самое времязаниматься делом, а не болтать, поскольку дело выше слов. Этим он вызвал всеобщее восхищение.
В июне 1903 года Савинков бежал из Вологды вместе со знакомым ему с лет обучения в гимназии Иваном Каляевым, который отбывал административную ссылку в Ярославле[37].
Савинков с Каляевым участвовали в подготовке и совершении ряда террористических актов (убийство министра внутренних дел Плеве, великого князя Сергея Александровича и других). С 1911 Савинков вновь занимался литературной деятельностью. Автор стихотворений, повестей, романа «То, чего не было». (Публиковался под псевдонимом В. Ропшин).
4. Путевая информация до бывшего городского театра. Луначарский.
Анатолий Васильевич Луначарский (приложение3) приехал в Вологду, вероятно, в 1901 году. Как он пишет в собственной книге «Великий переворот», соблазнившись сообщением А.А. Богданова про интенсивную умственную жизнь в Вологде, он добился у администрации высылки в Вологодскую губернию вместо Вятской. Поскольку Анатолий Васильевич приехал уже тогда, когда Богданов жил в Кувшинове, он поселился у него. Анатолий Васильевич работал в Киевских социал-демократических организациях, бывал за границей, под руководством известного основателя изучал там философию эмпирио-критицизма, работал в Москве как пропагандист и театральным критиком. Вообще характеристика о Луначарском была такова: начинающий талантливый литератор - поэт, превосходный оратор, мастер художественного чтения и декламации. Анатолию Васильевичу в то время было не больше 25-26 лет. Его портрет: высокий рост, некоторая сутуловатость, но хорошее сложение, большая близорукость, маленькие живые карие глаза[12].
Анатолий Васильевич в Кувшинове вел трудовой образ жизни. Вскоре он написал свою вторую статью (первую в Вологде). Быстрота работы подвергала всех в изумление. Луначарский стихами переводил с немецкого на русский не менее 30 стихов в час, развил энергичную лекторскую деятельность в Вологде.
Луначарский переехал из Кувшинова раньше Богданова и вскоре женился на его сестре - Анне Александровне. Из записи в книге Николо-Владыченской церкви в Вологде можно узнать, что венчание состоялось 1 сентября 1902 года.
Анатолием Васильевичем Луначарским были написаны также и несколько пьес, сказок, рассказов и достаточно большое количество стихотворений. Все, вместе с Анатолием Васильевичем полагали, что главной его деятельностью должна стать публицистика, философия и эстетика. Можно предположить, что поэтому многие свои беллетристические вещи Луначарский напечатал под псевдонимом Анатолий Анютин.
Газетой «Северный край» Луначарскому было предложено писать корреспонденции о событиях в культурной жизни Вологды. Эта газета являлась достаточно прогрессивной, издавалась в Ярославле и имела корреспондентов в Вологде, Архангельске, Костроме и других северных городах России. Так как в газете сотрудничали ссыльные, и публикуемые материалы зачастую были недопустимыми по отношению к местным властям, многие статьи были анонимными или подписывались псевдонимами. Луначарский подписывался своими инициалами.
В своих статьях А.Луначарский постоянно давал читателям информацию о новинках театрального сезона 1902-1903 годов в Вологде. Местная труппа актеров считал неплохой, тем более что она время от времени усиливалась талантливыми гастролерами, однако рецензент также отмечал недостаточно высокий художественный уровень игры отдельных актеров, которые самонадеянно брались за трудные роли без нужной подготовки[12].
Сотрудничество Луначарского в «Северном крае» не было продолжительным, оно длилось с ноября 1902 года по февраль 1903. После, посылать свои корреспонденции из Вологды он не имел возможности, поскольку в его жизнь и работу вмешались губернские власти, уже давно с беспокойством следившие за его деятельностью.
Повод этому дал сам Луначарский. Молодой критик писал не только о профессиональном театре, который, главным образом, посещала интеллигенция с привилегированной или зажиточной часть горожан, его внимание привлекали также любительские спектакли для народных низов, для рабочих. И первая корреспонденция Анатолия Васильевича называлась «Народный спектакль в казенном винном складе в городе Вологде». В самой корреспонденции Луначарского о спектакле мелькали неприемлемые начальством критические ноты. Начальник губернии решил перевести беспокойного ссыльного из Вологды в Тотьму.
5. Бывший городской драматический театр (ул. Зосимовская, 5).
На месте этого жилого дома в начале XX века стояло большое деревянное здание, здание городского драматического театра, здесь будет рассказана история его существования. Поскольку здание не сохранилась, экскурсантам будет показана фотография (приложение4).
Городской драматический театр, который просуществовал 58 лет, был построен в 1874 году. Строительство деревянного дома для городского театра на Парадной площади начал итальянец П.Ф. Рамес, но из-за недостатка средств продал его помещику П.В. Набалову. Последний достроил его и передал городу[15].
Театр в то время являлся одной из главных достопримечательностей города. Историк Н.С. Полянский отмечал, что этот театр сыграл заметную роль в культурно-просветительской жизни и работе города, а также в художественном развитии публики В среде артистического мира Вологда считалась театральным городом. Организация театрального дела поддерживалась на достойном уровне: гастролировали интересные актеры и певцы, однако часто приезжали певцы, которые давно потеряли голос, чем вызывали саркастические отзывы у вологодской публики. По высоким меркам гостей города, а особенно пребывающих в нем ссыльных, которые считались высшими ценителями, критиками и авторитетами, здесь было много оснований и для суровых, нелицеприятных оценок. Резкую критику вызывало и само деревянное здание городского театра. К началу XX века здание сильно обветшало, а в 1932 году сгорело.
6. Пересыльная тюрьма (ул. Марии Ульяновой, 23).
У этого объекта будет продолжен рассказ об Анатолии Васильевиче Луначарском, который имел отношение к пересыльной тюрьме.
В пересыльной тюрьме на набережной Золотухи побывали или прошли через нее многие из видных большевиков, в частности, Луначарский, Мануильский, Брюханов, Позерн, Милютин и другие. Тюрьма была с суровым, жестким режимом для заключенных.
Когда Луначарского решили переслать в Тотьму. Через двадцать лет он вспоминал, что ехать тогда отказался, поэтому его послали этапом. Анатолий Васильевич поехал до города Кадникова, где остановился и взял свидетельство о болезни. Прожив там пару дней, он получил письмо от жены, и узнав, что та больна, самовольно вернулся в Вологду[8].
На станции Луначарский был задержан и отправлен вологодским полицеймейстером в первый полицейский участок.
По воспоминаниям самого Луначарского, после ареста на станции его препроводили в тюрьму, где он переночевал, а днем, под конвоем, его отпустили домой. Губернатор хотел проявить строгость к непокорному ссыльному, и вместе с тем он не мог не считаться с довольно большой известностью Луначарского.
Вторично Луначарский был отправлен из Вологды не через две недели после ареста, как он пишет в своих воспоминаниях, а раньше. Ему было выдано проходное свидетельство, и 28 марта в час дня он вместе с урядником выехал к месту ссылки. Тотемский период ссылки Луначарского наступил 30 марта 1903 года.
7. Бывшая гостиница «Золотой Якорь» (Советский пр., 6). Бердяев.
Рядом с бывшей гостиницей «Золотой Якорь» будет рассказана вологодская история Николая Александровича Бердяева (приложение 3), который проживал там некоторое время. Здание гостиницы сохранилось и по сей день, но экскурсанты смогут увидеть фотографии здания того времени (приложение 4).
Николай Александрович Бердяев описывал Вологду того времени, как центр ссылки: на его глазах через этот город прошло огромное количество ссыльных, главным образом социал-демократов, изредка социалистов-революционеров. Большая часть ссыльных направлялась в уездные города Вологодской губернии, иногда в Архангельск, кто-то возвращался из ссылки через Вологду. Бердяевым делалось много наблюдений. Практически каждый из ссыльных заходил в гостиницу «Золотой якорь», где он проживал. Все были верующими в свою идею людьми, однако в их обществе было трудно дышать. Люди были довольно начитанные, но у среднего ссыльного был довольно низкий уровень культуры. То, что интересовало Николая Александровича, не интересовало большую часть ссыльных. Его считали индивидуалистом, аристократом и романтиком».
Николай Александрович изначально поселился в гостинице «Золотой Якорь», но большую часть ссылки прожил в доме Гусевой (ул.Гоголя,65). Бывал также в доме председателя губернской земской управы, где ему иногда встречались и чиновники, скорее либерального направления. Встречались актрисы местного театра. Уже после Ярославля, когда Бердяев подъезжал к Вологде, им овладело печальное настроение. Несмотря на начало весны, стояла плохая погода, что отражалось на природе и влияло на настроение, также Бердяева ждала неизвестность, как сложится жизнь в ссылке. Однако это грустное настроение скоро прошло, поскольку большая часть ссыльных была распределена по городам огромной Вологодской губернии, а Николая Александровича, вместе с другой, небольшой частью, оставили в самой Вологде. Бердяев писал, что живя в Вологде он не испытывал особых страданий, ему даже нравилось своеобразие нашего северного городка. Все здесь было для него в новинку, поскольку Бердяев не знал великорусского севера. Николай Александрович с удовольствием ездил на велосипеде по окрестностям Вологды в летнее время, здесь он чувствовал себя очень свободно. Полиция совсем не беспокоила, и Бердяев сумел завоевать себе независимость и от диктатуры ссыльных[8].
8. Бывший дом Страхового общества (ул.Марии Ульяновой,7). Рефераты и лекции.
Возле этого здания будет рассказана история бывшего дома Страхового общества, поскольку к его строительству имели отношение интересующие нас ссыльные, Богданов и Луначарский. После 1908 года в этом здании часто устраивались различные чтения и выступления, которые так любила уже покинувшая к тому времени интеллигенция. Экскурсанты смогут увидеть фотографию здания начала прошлого века (приложение 4).
В строительстве этого здание в 1906 принимал участие союз свободных каменщиков, разработкой устава которого занимались Луначарский и Богданов.
В 1908 году на бывшей Афанасьевской улице (ныне М.И. Ульяновой) был построен дом Страхового общества с большим зрительным залом. Это здание стало настоящим культурным центром жизни Вологды на оставшееся предреволюционное десятилетие[15].
Когда в 1900 году в Вологду была сослана большая волна ссыльных, настало время докладов, или как это в то время чаще называлось, рефератов. Одним из первых с рефератами выступил Александр Богданов на темы об энергетическом методе, «Познании с исторической точки зрения» и другие. В качестве оратора Богданов большого впечатления не производил, но каждое его выступление отличалось ясностью мысли и глубоким содержанием.
Ссыльные представляли собой довольно пеструю картину: социал-демократическая интеллигенция, эсеры-террористы, кадетствующие либералы, философы и писатели с явным уклоном в сторону декадентства, ученые-историки. Все они были враждебно или противоположно настроены к царскому самодержавию, что до известной степени их сближало. Как свидетельствует Луначарский, ожесточенные дискуссии не мешали ссыльным сохранять добрососедские отношения и поддерживать друг друга в трудную минуту. Луначарский наиболее сошелся с Богдановым. Жизнь под одной крышей и общность взглядов по многим вопросам философии сделали Богданова и Луначарского единомышленниками на несколько ближайших лет.
На первом месте среди докладчиков в то время блистал Николай Александрович Бердяев, который только начал переходить от идеалистически окрашенного марксизма к сумеркам мистики, из которых вынырнул прямо в ночь философски интерпретированного православия. Эта эволюция Бердяева, конечно, была заметна, но изящество его речи и широкая культурность подкупали ссыльных и крутившуюся вокруг них молодежь. Луначарскому, с первых же рефератов, пришлось со всей резкостью выступить именно против Бердяева. Успех его был очень велик и влияние Бердяева в среде ссыльных чрезвычайно ослабло. Сам Бердяев, несмотря на все приглашения Луначарского приходить на его рефераты и возражать ему, туда не являлся.
Исключительный ораторский талант Луначарского, обилие тем, где он чувствует себя хозяином, богатая эрудиция, оригинальная мысль, красочные поэтические образы, веселая шутка были всем известны. Как-то в беседе с Ермолаевым Богданов сказал, что Анатолий Васильевич является лучшим оратором в мире, что он не знает ни европейских, ни мировых ораторов, но русских он слышал практически всех и среди них не знает равного Анатолию Васильевичу, особенно на темы философии, искусства, литературы и поэзии[12].
После Октябрьской революции, для своих целей, здание использовало государство: одно время здесь размещалась Вологодская губернская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Позднее в здании размещались различные учреждения, оно принадлежало Вологодскому политехническому институту, а ныне передано областной библиотеке.
9. Оге Маделунг (ул. Марии Ульяновой, 11).
Речь пойдёт о купце-писателе Оге Маделунге (приложение 3).
Первым владельцем дома являлся Африкан Денежкин, но в 1891 году он его купцу второй гильдии Ивану Ивановичу Лихачеву, который владел сливочно-маслодельными заводами в Грязовецком уезде. По началу дела шли неплохо, поскольку Иван Иванович тут же выкупил домик по соседству, принадлежавший мещанке Людмиле Порозовой, снес это здание и сделал на его месте лавку для продажи масла, молока и сепараторов [45].
По предположениям, Оге сотрудничал с Иваном Лихачевым по вопросам аренды части дома. Не известно, в какой именно части этого дома жил в Оге, но понятно, что сюда приходили ссыльные. В примечаниях к рассказу «Пруд», в письме Ремизов дает отметку, что тот был написан за зиму 1902-1903 годов и читался у Маделунга. Также в письме указано, что были слушатели: Борис Савинков с женой, Каляев, который позже бросил бомбу в великого князя, дядю Николая II, возглавивший позже Музей революции в Санкт-Петербурге Павел Щеголев, адвокат Владимир Жданов и другие.
Сын датского купца Оге (или Аге) Маделунг прожил в России много лет: в 1893-1895 годах он управлял имением, а в 1897-1906 годах экспортировал из Вологды масло. В Вологде он познакомился с сосланными сюда Николаем Бердяевым, Владимиром Ждановым, Борисом Савинковым и Алексеем Ремизовым, называвшим Маделунга «Аггей Андреевич».
Новое окружение так повлияло на Оге, что он решил бросить карьеру купца и стать писателем, и писать он хотел по-русски! Как сегодня отмечают в своих статьях литературоведы, русский язык у Маделунга был на достаточно хорошем уровне, чтобы писать журнальные рецензии и даже художественную прозу, а сам автор публиковался в журнале «Весы» и альманахе «Северные цветы»[45].
В 1903 году, отвечая на вопрос поэта Валерия Брюсова, с которым Оге состоял в переписке, стоит ли ему писать по-русски, если по-датски - проще, Маделунг утверждал, что России он должен почти все в его развитии. Видеть свое произведение принятым на русском языке среди писателей, которые оставили в нем неизгладимый след, имело бы решающее значение для Оге. И тем не менее, карьера Маделунга, как писателя состоялась лишь по его возвращении в Данию, где он обратил на себя внимание сочинениями на русскую тему.
Один из своих романов «Отмеченные», где основой сюжета стала любовь еврейки и нееврея, Маделунг называл вологодским, поскольку, по сути, он был своим и в революционной среде. В «Записках террориста» Борис Савинков рассказывал, что именно Оге Маделунг спас его от преследования полиции, укрыв в доме родителей в Копенгагене. Роман стал основой сценария, по которому в 1922 году снят фильм.
Когда в 1904 году начал свою публикацию знаменитый журнал «Весы», то в огромном списке его сотрудников значилось и датское имя, это был Оге Маделунг. В «Весы» Оге попал с его самым знаменитым рассказом «Сансара». В «Иверне»[30] Ремизов писал, что он приложил к этому руку, иначе бы ничего не вышло, и именно в его обработке Маделунг попал к Брюсову. Одновременно с Оге, он и сам послал свое произведение, но оно осталось безответно.
Читающей в то время публике это имя было менее известно, чем имена других участников журнала, однако оно способствовало созданию вокруг «Весов» интернациональной атмосферы, к чему так сознательно стремилась редакция. Архив Оге Маделунга, хранящийся в Королевской Библиотеке в Копенгагене, содержит сорок писем от Алексея Михайловича Ремизова и семь писем от Валерия Яковлевича Брюсова. В советских архивах обнаружено пятнадцать писем от Маделунга к Брюсову и семь к Ремизову. Исходя из этого материала можно сделать вывод, что важнейшим контактом Маделунга с литературной средой того времени были эти два писателя, контакт был установлен в Вологде.
10. Бывший Пушкинский народный дом (ул.Октябрьская,2).
По дороге к нынешнему театру юного зрителя будет рассказано, что в Вологде в начале XX века издавалось большое количество периодической литературы, брошюр и листовок, печаталась легальная и нелегальная литература. Также создавались различные кружки, союзы, которые принимали в этом участие, на них и будет сосредоточено внимание[25].
Строительство вологодского народного дома велось по подписке, на деньги общества, деньги вносились не только богатыми вологжанами, но и обычными жителями города. Всего по этой подписке было собрано десять тысяч рублей (вместе с субсидиями от земства), имперский Минфин ассигновал также десять тысяч. Архитектором здания стал Г.И.Попов.
Идея учреждения данного дома появилась в 1894 году в библиотечном обществе города. В 1899 году это общество было преобразовано в общество «Помощь», в нем было образовано несколько отделений: попечительства бесплатной библиотеки, народных чтений, народных развлечений, Пушкинских образовательных чтений, по постройке собственного здания общества. Строительство здания было начато 5 мая 1903 года. Спустя полтора года, 10 октября 1904 года, Пушкинский народный дом был открыт. В ходе открытия произошло освящение здания и торжественное заседание в присутствии многочисленных приглашенных и публики. Перед домом был установлен бюст А.С.Пушкина, который позднее был разрушен и не восстановлен, а в советское время был заменен на бюст массового выпуска. Ещё позднее, памятник был реставрирован и перенесен на другое место (сквер улицы Пушкинской).
В здании проводилась большая культурно-просветительная работа: читались лекции, устраивались любительские спектакли, функционировала бесплатная библиотека[15].
В 1905 году Пушкинский народный дом стал одним из центров политической агитации социал-демократов: здесь велась продажа политической литературы, а с осени 1905 года в здании устраивались политические митинги.
1 мая 1906 года черносотенцы, устроивши погром в здании, уничтожили оборудование сцены, а также декорации, музыкальные инструменты и более 10 тысяч книг в библиотеке. После этого погрома в больницу были доставлены двое убитых, более пятидесяти человек были ранены. В 1908 году состоялся суд над виновными, закончившийся помилованием всех привлеченных по делу, так как было признано, что они «действовали из чувства глубокого патриотизма».
Погром был замечен и отмечен В.И. Лениным, в своих статьях он расценивал его как важное событие в истории классовой борьбы в России. В частности, в организации погрома Ленин обвинял полицию.
В левом фойе полуразрушенного Пушкинского народного дома в 1909 году работал кинотеатр «Ренессанс», получивший после открытия на Александровской улице (ныне улица Лермонтова) «Нового Ренессанса» название «Старый Ренессанс»[15].
Восстановили здание только после Октябрьской революции, его открытие после ремонтных работ состоялось 7 ноября 1918 года, после чего он получил название Дома революции. В здании проходили губернские съезды советов и партийные конференции. В 1933 году здание было передано Драматическому театру. Сейчас в здании расположен вологодский ТЮЗ.
Экскурсантам будут показаны фотографии до и после разрушения и пожара (приложение 4).
11. Типография Соколова. Жеглинский (ул.Мира,5).
По пути к типографии будет рассказано про историю вологодской книги, какие в то время существовали типографии, какая издавалась литература.
Вологодское «Северное издательство В.О.Жеглинского» в 1908 году оставило свой след в российском книгоиздании, оно выпускало открытые письма с портретами и краткими биографиями выдающихся писателей, революционных и общественных деятелей в виде миниатюрных брошюр, которые помещались справа от портрета на открытке (обычно иллюстрации на открытках помещаются слева). Никакой другой печатной продукции «Северного издательства В.О.Жеглинского» потомки не ведали. Короткая, но весьма энергичная деятельность издательства - малоизвестная страница истории миниатюрной книги и молодой филокартии, которая возникла в 70-х годах ХIХ столетия[5].
Виктор Осипович Жеглинский - социал-демократ, родственные корни которого можно отыскать в Украине, родился в 1873 году в Киевской губернии. Отец его - потомственный дворянин. Окончил Виктор Осипович Белоцерковскую гимназию и Киевское музыкальное училище. Рано приобщился к подпольной работе, активно участвуя в деятельности Киевского союза борьбы за освобождение рабочего класса. В марте 1898 года при разгроме указанного союза был арестован. После окончания следствия В.Жеглинский был освобожден под «самый строгий надзор полиции», на время которого поселился в Вологде, где после прекращения полицейского контроля выразил желание остаться на жительство в северном городе. В конце 1909 года переехал в Санкт-Петербург. После революции 1917 года судьба издателя в литературе не просматривается.
Создание издательством подобной оригинальной серии - затея достаточно смелая. Жеглинский шел на риск, поскольку в годы реакции, после событий 1905 года, против революционной печати были приняты самые решительные меры: повальные обыски в типографиях, на книжных складах и в магазинах, закрытие легальных большевистских издательств, многочисленные штрафы, наложенные на редакторов и издателей. Редко кому удавалось что-либо легально издавать по революционной тематике. Репертуар издательства однозначно характеризует общественную позицию издателя[5].
Издание было легальным, все книги имели разрешение Московского комитета по делам печати. Новая оригинальная форма издания, броская по виду и дешевая, не имевшая аналогов в отечественном книгопечатании, создавалась в вологодской типографии И.И.Соколова. Каждая книжица имела своего автора, фамилия которого по известным причинам не указывалась.
12. Музей «Вологодская ссылка» (ул.Марии Ульяновой,33).
Объектом показа, завершающим экскурсию, станет музей «Вологодская ссылка», где главное внимание сосредоточено на персоне Иосифа Виссарионовича Сталина (Джугашвили), который в 1911-1912 годах отбывал ссылку в нашем городе. Жил он в Вологде в нескольких местах, но лучше всего сохранился этот дом, где Джугашвили снимал маленькую комнату (угол) на втором этаже [16] Мало кому известно, но самый известный ссыльный города Вологды начала XX века был не только политическим деятелем, но и увлекался литературой, а также практиковался в ней. Подробнее об этом экскурсанты узнают, посетив музей.
После описания точек показа, можно сделать вывод, что посредством данной информации экскурсанты услышат и увидят, узнают много нового и интересного, тем самым они выполнят задачи и добьются цели экскурсии. Среди объектов показа встречаются как сохранившиеся, так и уже не существующие постройки, их объединяет то, что все они обладают богатой историей. Несохранившиеся объекты, а также портреты личностей, о ком будет идти речь, экскурсанты смогут увидеть на фотографиях.
